Батальон смерти

Председатель Государственной думы Родзянко проявил к моему проекту большой интерес. Он представил меня капитану Дементьеву, коменданту дома инвалидов, попросил выделить для меня одну-две комнаты и вообще позаботиться обо мне. Я пошла вместе с капитаном к нему домой, и там он познакомил меня с женой, очень милой и патриотически настроенной женщиной, которая вскоре со мной подружилась.

На следующее утро мне позвонил Родзянко и предложил, прежде чем докладывать военному министру Керенскому, поставить вопрос перед главнокомандующим генералом Брусиловым, который мог бы дать свое заключение с точки зрения армейского командования. Если он одобрит идею, легче будет добиться согласия Керенского.

Ставка Верховного главнокомандования находилась тогда в Могилеве, и туда мы – капитан Дементьев и я – направились, чтобы добиться приема у главнокомандующего. 14 мая нас принял адъютант главнокомандующего. Он доложил генералу Брусилову о цели нашего приезда, и тот сразу пригласил нас войти.

Не прошло и недели, как я уехала с фронта, и вот снова оказалась тут, но на сей раз не в окопах, а на аудиенции у самого главнокомандующего. Это было так неожиданно, что я не могла не удивляться в глубине души причудам судьбы. Брусилов приветливо пожал нам руки и сказал, что заинтересовался моей идеей. Предложив сесть, он попросил рассказать о себе и о том, как я собираюсь осуществить свою задумку.

Я поведала ему о своей солдатской службе и о том, что покинула фронт, так как не могла примириться с распространившимися в армии новыми порядками. Я объяснила цель моего плана пристыдить солдат в окопах тем, что женщины станут ходить в атаку первыми. Главнокомандующий, обсудив некоторые детали плана с Дементьевым, одобрил мою идею. Он попрощался с нами, выразив надежду на успех моего дела, и я в хорошем настроении уехала в Петроград.

Керенский между тем вернулся с фронта. Мы позвонили по телефону Родзянко и рассказали о результатах нашей поездки. Он сообщил, что уже договорился о встрече с Керенским и что тот примет его на следующий день в семь часов утра. После визита к Керенскому Родзянко по телефону известил нас о том, что организовал мне встречу с Керенским в Зимнем дворце в полдень следующего дня.

Капитан Дементьев отвез меня во дворец, и около двенадцати я была уже в приемной военного министра. К моему удивлению, я встретила там генерала Брусилова, который спросил, не иду ли я к Керенскому по тому же вопросу. Я ответила утвердительно. Он обещал поддержать мою идею перед военным министром и тут же представил меня генералу Половцеву, командующему Петроградским военным округом, сопровождавшему его.

Внезапно дверь широко распахнулась, и я увидела моложавого на вид человека с воспаленными от бессонницы глазами. Это был Керенский. Он кивнул мне, приглашая войти. Одна его рука была на перевязи, другую он протянул мне. В то время он был кумиром масс.

Керенский нервно расхаживал по кабинету, говорил отрывисто и сухо. Сообщил, что слышал обо мне и заинтересовался моей идеей. И тогда я обрисовала ему общий характер и цель своего проекта, заявив, что в женском батальоне не должно быть никаких комитетов, а должна сохраняться армейская дисциплина.

Керенский слушал с явным нетерпением. Было очевидно, что он уже принял решение по этому делу. Сомневался лишь в одном: смогу ли я сохранить в этом батальоне высокий моральный дух и нравственность. Керенский сказал, что разрешит мне начать формирование немедленно, если я возьму на себя ответственность за поведение и репутацию девушек. Я дала обещание, и дело было решено. Тут же мне были предоставлены полномочия на формирование воинской части под наименованием «Первый русский женский Батальон смерти».

Все казалось таким невероятным. То, что лишь несколько дней назад представлялось чистой фантазией, теперь принято и одобрено высочайшим начальством как реальная политика. Я была вне себя от радости. Когда Керенский провожал меня до дверей, взгляд его остановился на генерале Половцеве. Он попросил его оказать мне любую необходимую помощь. Я чуть не задохнулась от счастья.

Между капитаном Дементьевым и генералом Половцевым тут же состоялось краткое совещание, и последний внес такое предложение:

– Почему бы не начать все это завтра вечером в Мариинском театре, на благотворительном вечере в пользу дома инвалидов? Там будут выступать Керенский, Родзянко, Чхеидзе и другие. Давайте дадим слово Бочкаревой после Родзянко, перед Керенским.

Меня охватил страх, и я отчаянно запротестовала, сказав, что никогда не выступала перед публикой и даже не знаю, что говорить.

– Вы скажете то же самое, что говорили Родзянко, Брусилову и Керенскому. Просто расскажите о том, что думаете о положении на фронте и в стране, – убеждали они, отклоняя мои возражения.

Прежде чем я успела понять, что происходит, меня привели в фотоателье и сделали там несколько фотографий. А на следующий день мои портреты уже красовались по всему городу на афишах, оповещавших о моем выступлении в Мариинском театре по поводу формирования женского Батальона смерти.