Бастионы Дита

— Мы сами много раз были в двух шагах от смерти и спаслись только чудом. Смотрите! — Ирлеф подтянула рукав куртки, обнажив предплечье, покрытое едва затянувшимися ранами. — Это следы пыток, которым меня подвергала родная сестра Хавра. Если мы не выдержим осады, если покоримся врагу, всех нас ожидает куда более печальная участь.

— Велико ли войско, идущее на нас? Как оно вооружено? Откуда вообще появилась в Заоколье такая рать? — Больше всех это почему-то интересовало Блюстителя Воды и Пищи.

— Пусть он расскажет. — Ирлеф слегка подтолкнула меня вперед. — Мужчины в таких делах разбираются лучше.

— Сначала позвольте мне сказать несколько слов о Хавре, — начал я, непроизвольно глянув через плечо на отряды чужих солдат, подобно саранче подползающих к городу. — Его нельзя назвать изменником в прямом смысле этого слова. Думаю, сложись все по-другому, он вернулся бы назад, чтобы служить Диту. Хотя уже совсем в другом качестве. Однако его планам не суждено было сбыться. В Приокоемье он стал жертвой вероломства своего собственного брата… Вот уж кто действительно чудовище в человеческом облике. Скоро всем вам придется познакомиться с ним поближе.

— Если уж начал говорить о Хавре, так и говори о нем! — прервал меня кто-то. — Времени и так в обрез!

— Когда нам выпала возможность бежать, Хавр не последовал за мной, — продолжал я. — Не знаю, что он задумал. Но уверен, преданным прислужником своего брата он не будет. Рано или поздно они схлестнутся в смертельной схватке…

— Этот негодяй предаст кого угодно, — сквозь зубы процедил Блюститель Ремесел. — Сколько лет ел наш хлеб, клялся в верности, убеждал всех, что приобщился к Заветам, испил Братскую Чашу… И все напрасно! Где только были наши глаза!

— Мне кажется, Хавр в отличие от своего брата никогда не искал выгоды для себя. — Присутствующие смотрели на меня едва ли не с ненавистью, но я решил высказаться до конца. — Устремления его можно было только приветствовать. Он пытался помочь людям, не только дитсам, а всем людям этого несчастного мира, устоять под гнетом навалившейся на них беды. Но большое дело складывается из малых поступков. А разницы между допустимыми и недопустимыми поступками Хавр не ощущал. Справедливости он добивался ложью, разумных решений — кознями, права на достойную жизнь для всех — насилием. Если бы он счел нужным, то не остановился бы и перед убийством. Уже позже, разочаровавшись в людях, он решил изменить их порочную природу при помощи высших сил. Трудно даже представить, что из этого могло получиться.

— Ты, кажется, защищаешь его? — возмутился Блюститель Площадей и Улиц. — Разве Хавр — неразумное дитя? Он достаточно повидал в жизни и должен отличать верность от подлости! Как и всем нам, ему были дарованы Заветы! Если бы он всегда помнил о них, нам не пришлось бы сейчас стоять здесь и наблюдать, как враги окружают Дит!

— Да, Заветы… — Я запнулся на этом слове. — Действительно, если бы Хавр всегда помнил о них… Заветы — вещь полезная… Жаль только, что человек — существо, не способное помнить. В этом смысле даже собаки превосходят нас. То есть помнить мы все, конечно, помним, но делаем почему-то наоборот. У каждого свой закон и свой завет.

— Все было бы совсем по-другому, впитай Хавр Заветы с молоком матери. Но он узнал их слишком поздно, — сказал Блюститель Ремесел. — Не так ли, любезная Ирлеф?

Ирлеф отвечать ему не собиралась, и, чтобы отвлечь от нее внимание, я попытался продолжить свою мысль.

— Говорить об этом, может быть, еще рано, но своими предыдущими трудами на пользу Дита Хавр заранее искупил часть своей вины…

— Хватит об этом негодяе! — Блюститель Бастионов взмахнул рукой, словно нанес удар мечом. — Сейчас мы хотим знать, так ли уж сильно вражеское войско.

— Не торопись… Сейчас отвечу… Идущее на вас войско достаточно сильно, если бы речь шла о сражении в чистом поле. Крепостей они брать не умеют. По крайней мере я не заметил у них даже самых примитивных осадных машин.

— Чем же они вооружены?

— Вашими ружьями, но их тоже немного. Большинство имеют только мечи, копья, пращи и секиры.

— Не хочешь ли ты сказать, что никакой опасности вообще нет? — скептически усмехнулся Блюститель Площадей и Улиц.

— Наоборот. Войско ведет человек, который ничего не делает наобум. За несколько лет он сумел превратиться из бездомного бродяги во владыку огромной страны. Хитрости и коварства ему не занимать. Уверен, что брат Хавра имеет не только план разрушения Дита, но и средства к его выполнению. Хотя без помощи Хавра, думаю, ему не обойтись. Другое дело, как он добьется этой помощи — полюбовно или принуждением.

— Чем же, интересно, так опасен для нас Хавр? Разве он умеет рыть подкопы? Или строить стенобитные машины?

— Он и есть самая могучая стенобитная машина в этом мире.

— Ты два месяца шлялся неизвестно где, привел сюда за собой врагов, а теперь еще и несешь всякую чушь! Кто поручится, что ты сам не снюхался с исчадиями Изнанки, а теперь валишь все на Хавра, благо он ничего не может сказать в свою защиту! — Это напал молчавший досель Блюститель Братской Чаши.