Бастард

Ювелир быстро, каллиграфическим почерком начертал несколько строк, сделал оттиск своей печати и посыпал бумагу мелким песком. Потом стряхнул его, свернул письмо в трубку, сложил в пенал и подал мне.

— Вот, ваша милость.

— Почему ты так щедр? — Честно говоря, я не ожидал столько благодарностей от ювелира.

Несмотря на многие байки о скупости евреев, достаточно часто оказывающиеся правдой, Исаак абсолютно не показался мне прижимистым. Это могла быть просто сиюминутная слабость, вызванная впечатлениями от спасения, или действительно истинная натура еврея. Но… что-то мне подсказывало, что, помимо этого, есть еще причины, пока скрытые от меня. Хотя если разобраться, это могла быть обычная расчетливость. Семья оказалась в полном моем распоряжении, ничто не мешало мне продолжить дело разбойников, и старик просто откупался. Вот даже не знаю, как реагировать… Но в любом случае ничего я не теряю, а только приобретаю.

— Воспринимайте мои дары как осознанную благодарность, ваша милость. Поверьте, я не щедр. Я просто уже много жил и много видел. Судьба — такая своевольная госпожа, что не знаешь, где она наградит тебя, а где накажет… — очень загадочно ответил Исаак. — Но не будем много разговаривать. Идемте, примите доспехи, оружие и коня. И мне, и вам надо спешить.

Доспех оказался полным вариантом кольчато-пластинчатого, такие еще юшманами называют или бехтерцами. Явно не европейского производства, и ювелир это подтвердил, сообщив, что его привезли из Святой Земли итальянские купцы. На первый взгляд он мне впору. В комплект прилагались чешуйчатые перчатки и шлем-иерихонка со сдвигающимся наносником, козырьком, наушами и пластинчатой бармицей типа «рачий хвост», наручи и поножи, а также небольшой круглый щит с коническим умбоном посередине. Доспех новый, не посеченный и на первый взгляд очень дорогой, с золотой насечкой и тонкой гравировкой.

Доспех еще больше укрепил меня в мысли, что ювелир не так прост, как кажется, такую ценность у него в плену должны были отобрать однозначно, и то, что он так просто расстался с ним, более чем доказывало наличие каких-то его планов на меня… или просто… даже не знаю, что сказать. Вот только неспроста все это.

Из оружия мне в наследство достался меч, очень похожий на мою эспаду, с таким же сложным корзинчатым эфесом, только длиннее, шире и чуть тяжелее. Не знаю его названия, прежних знаний не хватает, а бастард не спешит подсказывать. Очень похож на хаудеген, но насколько я помню, оружие такого типа появилось намного позднее. Заточка обоюдоострая, так что явно не палаш. Возможно, какая-то переходная модель или фантазия оружейника. Меч оказался от толедского мастера и тоже очень высокого качества. Племянник ювелира успел покромсать им четырех разбойников, пока его не расстреляли из лука.

— Ваш племянник был хорошим воином, — сказал я еврею в желании сделать ему приятное.

— Да, — печально кивнул Исаак. — Он мечтал быть кабальеро, но понимал, что никогда им не станет. Ему оставалось только упражняться в воинском искусстве. И я, и его отец не одобряли это занятие, но и не мешали. У него была очень светлая голова, и он обещал стать хорошим помощником отцу. Но не будем отвлекаться, ваша милость. Время… время течет не в нашу пользу. Займемся лошадьми.

В завершение я оказался обладателем неплохого жеребца по кличке Роланд. Довольно массивного, хотя он и меньше, чем мой андалузец, но тоже какой-то испанской породы, только менее ценной. С хорошим седлом и упряжью. Как раз для Тука.

На самом деле нам был нужен еще один конь. Поклажи с учетом добычи и наследства от погибшего племянника оказалось много, и я быстро сторговал у ювелира еще одну лошадку, оказавшуюся лишней — у одной телеги отвалилось колесо, и ее пришлось бросить. Обошлась мне иберийская кобылка в три франка. Исаак не хотел брать денег, но я настоял, вызвав у Тука бурю молчаливых эмоций. Ну никак шотландец не хотел понимать хорошего обращения с евреем, даже принявшим христианскую веру.

Тук, пока я вел беседы, отлично прибарахлился. Ему достался запасной комплект одежды того же несчастного племянника, и выглядел он в нем более чем прилично. Хотя бритая голова в порезах портила все впечатление. Положение спас обычный гасконский берет.

Из оружия он обзавелся здоровенным фальшионом. Отличной, почти новой кольчугой из плоских колец, содранной с главаря разбойников; по-другому называли бы ее байданой. Шлемом-мисюркой со сплошной бармицей и еще выглядевшим совершенно страхолюдно каким-то подобием алебарды.

Вот, собственно, и все, если не считать некоторых мелочей. Таких как прибор для письма, комплект запасного белья и одежды и жуткий набор хирургических инструментов, принадлежавшие тому же покойному Симону. Погибший парень оказался врачом. Ну и собственно денег и ювелирных украшений, собранных Туком с трупов.

Заставил Тука помочь собрать и сложить в телегу трупы евреев и их обслуги. Разбойников же бросили там, где и лежали.

Попрощались и двинулись в путь. Исаак с домочадцами — в сторону Флеранса, а я в — сторону Родеза.

Почему Родеза?