Бастард 2

После каждого исполнения наемники кидали на сцену деньги, которые мальчишка-слуга ловко собирал, выколупывая даже те монетки, которые умудрились закатиться в щели между досками помоста. Его малый рост и худосочное телосложение позволяло ему пролезать в щель между помостом и полом, не до конца зашитую узкими планками. Подозреваю, что хитрые рабочие трактира сделали щелястый настил абсолютно осознанно, устроив себе что-то вроде небольшой копилки. Закатилась монетка под пол — кто ее сумеет достать? Если только специально сделанным инструментом, чем-то вроде швабры на длинной рукояти. Видел я такие в одном из трактиров.

Итак, по Сенраку все было ясно, и в общем-то я с облегчением вздохнул. Клан его оказался одним из самых богатых кланов — наподобие того, что я недавно вырезал под корень. Замучаешься перечислять все предприятия, все бизнесы, которыми владел этот местный князь.

Кстати, здесь существует понятие «князя», то бишь Главы Клана. Само собой, это не «князь» в привычном мне понимании, но… нечто ему подобное. Здесь еще нет четкого разделения по… не знаю, как это назвать. Слово забыл, если вообще его знал. В общем, тут есть Князья, князья поменьше, еще меньше и… ну совсем маленькие князики. Они похожи по социальному статусу, но… различаются по богатству и влиянию. Вообще, все идет к тому, что Император придумает… о! Вот как это называется — «титулы». Придумает титулы, чтобы четче различать своим дворян по степени влиятельности и родовитости. Удивлен, что никто ему до сих пор этого не подсказал.

Так вот — Сенрак был одним из наследников Князя, не Великого Князя, не наследника трона, не близкого родственника Императора, но Князя — одного из богатейших и влиятельнейших родов Империи.

Сенрак вообще-то был у Клана не в чести (опять же со слов Содии), но разве мажоров, которые хулиганят и ведут себя непотребно любят меньше, чем благовоспитанных сыновей? Иногда даже больше, чем остальных. Он же младший, а значит ему позволяют гораздо больше, чем старшакам. Вот и развлекается мажорчик, самоутверждаясь за счет провинциалов, и тех, кто как ему кажется гораздо слабее его по уровню владения холодным оружием. Впрочем, другого здесь пока еще и нет — ни горячего, ни очень горячего. Из луков и самострелов тут не дуэлятся. И нигде не дуэлятся.

Хорошо, что я все порешал. Сам собой горжусь! В последний момент додумался, что нужно сделать. И вот — сработало.

Я снова посмотрел на сцену, там как раз собрали последние монеты, и мальчишка полез под помост — выколупывать остальное. Мне стало смешно — представляю рожи здешнего персонала! Вот сейчас они его костерят! И всю труппу — тоже. Жадные мол, жлобы! Уж не могли оставить десяток монет «на пропой»! Но я за эту троицу — нефиг хитрить, обирать артистов. Они честно работают, так что пошли бы вы все лесом.

И тут девушка заиграла — перебором, как на гитаре. И эта музыка неуловимо отличалось от той, к которой тут привыкли. С полной ответственностью могу это сказать, зная множество земных мелодий. И множество здешних.

Ее голос, звучный, сочный, пробирающий до печенок… А зал — шумный, веселящийся, грубый и циничный… стал затихать. Тише, тише… тише… и гробовая тишина, почти не нарушаемая — даже бульканьем наливаемого в кружку вина. Наемники затихли. Все затихли. И немудрено…