Басни

За благо счесть для нас, влюбленный пусть

рассудит:

Здесь мненья моего не будет.

Амур с Безумием играли вместе раз

В те дни, когда еще лишен он не был глаз.

Они заспорили. Для разрешенья спора

Амур совет богов созвать готов;

Безумье ж, потеряв терпенье скоро,

Ударило его - и был удар таков,

Что больше не видать уже Амуру света.

Венера об отмщении вопит:

И Женщина, и мать, она про дело это

Повсюду громко так кричит,

Что и Юпитер сам, и Немезида,

И судьи адские, ну, словом, весь их круг,

От крика ошалели вдруг.

Послушаешь ее, так велика обида:

Без палочки ее сынок

Теперь ни шагу уж не ступит.

В чем он отраду бы найти отныне мог?

И чем Безумие вину свою искупит?

Все было взвешено у жителей небес,

И польза общая, и частный интерес;

И после долгого раздумья

Сошлися на решеньи все таком:

Навеки присудить Безумье

Божку любви служить проводником.

Н. Юрьин.

Содержание басни-у собирателя басен Федра, новейшего латинского поэта, иезуита Жана Коммир (1625-1702), профессора теологии, сделавшегося известным своим "сборником латинской поэзии" (1678), а также у французской поэтессы Луизы Лаббе (1526-1566), в ее аллегорическом сочинении "Спор Любви и Безумия". Лаббе, прозванная по мужу, имевшему в Лионе канатную фабрику, "прекрасной канатчицей", прославилась в свое время между прочим тем, что в мужском костюме участвовала в осаде Перпиньяна.

228. Ворон, Газель, Черепаха и Крыса

(Le Corbeau, la Gazelle, la Tortue et le Rat)

Г-?е де ла Саблиер

Я вам мечтал в стихах воздвигнуть храм,

Хотaл, чтоб он, как мир, был долговечен.

Успех мне был искусством обеспечен,

Которым мы обязаны богам,

И именем богини той, что в храме этом

Была бы поклонения предметом,

Над входом начертал бы я слова

Такие: "Здесь дворец священный божества:

Одной Ириды здесь царят законы",

Хотя совсем не той, что служит у Юноны.

Ворон, Газель, Черепаха и Крыса

Не только что Юнона, - царь богов

Ириде этой сам служить бы был готов.

На своде,-чтоб покрыть богиню вечной славой,

Представил бы Олимп я величавый,

Ирида же средь всех сияла бы в лучах.

Изобразил бы жизнь ее я на стенах.

Любезней отыскать не мог бы я предмета,

Хотя событий здесь таких и не найти,

Что потрясти могли бы страны света,

Иль к разрушенью царств великих привести.

А в глубине дворца ее изображенье

Стояло бы: я отразил бы в нем

Ее черты, улыбку, выраженье,

Все, чем она приводит в восхищенье,

И чем пленяет всех, не думая о том.

Не только смертных я, - героев, полубогов

Представил бы у ног ее... богов самих!

Что поклоненье вызывает у других,

То ей приносит дань среди ее чертогов,

Пред алтарем ее священным. Из очей

-Хоть их изобразить мне было б очень трудно

Ее душа должна светиться чудно,

Безмерно нежная, - но только для друзей.

Однако выразить всего трудней, не скрою,

Ее небесный ум, что сочетать сумел

Всю прелесть женскую с мужскою красотою.

О ты, Ирида! ты, богиня, - чей удел

Распространять на всех свое очарованье,

Кого, как и себя, естественно любить

(Хоть при дворе твоем слова любви в изгнаньи,

Но их, в значении другом, употребить

Решаюсь я), позволь когда-нибудь поэту

Осуществить в стихах затею эту.

Подробно изложил я мысль ее и план,

Чтобы украсить тем свое повествованье,

В котором образец высокий дружбы дан.

Нехитрый мой рассказ твое вниманье

Сумеет, может быть, привлечь.

Здесь о царях идти не будет речь:

Но если кто-нибудь тебя пленить и может,

Так это не король, в котором сердца нет,

А смертный,-но такой, что жизнь свою положит

За друга... Ах, таких рождает мало свет!

Пусть четверо зверей, живущих дружно,

Послужат для людей примером, если нужно.

Союз составив, Ворон и Газель,

Да Крыса, да в придачу Черепаха

Друзьями жили и не знали страха.

Убежище их верное досель

Спасало их от глаз нескромных.

Но можно ль от людей укрыться вероломных?

Где ни скрывайся ты,

В пустыне ли, на дне ли океана,

Иль средь небесной высоты,

Все ж не избегнешь поздно или рано

Ты их сетей.

Газель резвилась раз среди дубравы,

Как вдруг орудие проклятое людей,

Рожденное служить для их забавы,

-Сказать короче, пес - ее разнюхал след.

Газель - бежать. А Крыса-та, в обед,

Друзьям сказала так: "Что б значило такое,

Что нас сегодня только трое?

И неужель

Успела нас забыть уже Газель?"

Но Черепаха ей: "Когда б, как Ворон, крылья

Имела я, - тогда

Я приложила б все усилья,

Чтобы узнать, что за беда

Вдруг приключилася с Газелью быстроногой.

В сужденьях о сердцах друзей

Я б не была такою строгой".

Тут Ворон в путь собрался поскорей

И видит издали еще он, как тревожно

Газель в ловушке мечется, куда

Она дала себя завлечь неосторожно.

Как, почему беда случилась и когда

Не спрашивал он с миной сердобольной,

Как сделал бы иной учитель школьный,

Он здраво о вещах судить умел,

Итак, скорей домой он полетел.

Составили совет друзья и в путь-дорогу

Хотят пуститься двое на подмогу

К подруге бедненькой. - "А Черепаху дом

Стеречь оставим мы; ползя с таким трудом,

Наверно добежит она до цели

Тогда, когда в живых не будет уж Газели".

Так Ворон порешил и с Крысой в тот же час

На помощь к Козочке они помчались горной.

И Черепаха следом поплелась

И плакалась она, в печали непритворной,

На то, что не дано ей длинных ног,

И что таскать с собой ей нужно вечно

Тяжелый свой домок.