Басни

Скупой теряет всё, желая всё достать.
     Чтоб долго мне примеров не искать,
     Хоть есть и много их, я в том уверен;
     Да рыться лень: так я намерен
     Вам басню старую сказать.

Вот что́ в ребячестве читал я про Скупого.
     Был человек, который никакого
     Не знал ни промысла, ни ремесла,
Но сундуки его полнели очевидно.
Он Курицу имел (как это не завидно!),
          Котора яица несла,
               Но не простые,
               А золотые.
          Иной бы и тому был рад,
Что понемногу он становится богат;
     Но этого Скупому мало,
          Ему на мысли вспало,
Что, взрезав Курицу, он в ней достанет клад.
И так, забыв её к себе благодеянье,
Неблагодарности не побоясь греха,
Её зарезал он. И что же? В воздаянье
Он вынул из неё простые потроха.

Две бочки

     Две Бочки ехали; одна с вином,
               Другая
               Пустая.
Вот первая – себе без шуму и шажком
               Плетётся,
          Другая вскачь несётся;
От ней по мостовой и стукотня, и гром,
               И пыль столбом;
Прохожий к стороне скорей от страху жмётся,
          Её заслышавши издалека.
          Но как та Бочка ни громка,
А польза в ней не так, как в первой, велика.

Кто про свои дела кричит всем без умо́лку,
     В том, верно, мало толку,
Кто де́лов истинно, – тих часто на словах.
Великий человек лишь громок на делах,
     И думает свою он крепку думу
          Без шуму.

Мальчик и Змея

Мальчишка, думая поймать угря,
Схватил Змею и, во́ззрившись, от страха
Стал бледен, как его рубаха.
Змея, на Мальчика спокойно посмотря,
«Послушай», говорит: «коль ты умней не будешь,
То дерзость не всегда легко тебе пройдёт.
На сей раз бог простит; но берегись вперёд,
          И знай, с кем шутишь!»

Пловец и Море

На берег выброшен кипящею волной,
Пловец с усталости в сон крепкий погрузился;
Потом, проснувшися, он Море клясть пустился.
     «Ты», говорит: «всему виной!
     Своей лукавой тишиной.
     Маня к себе, ты нас прельщаешь
И, заманя, нас в безднах поглощаешь».
Тут Море, на себя взяв Амфитриды[84] вид,
     Пловцу, явяся, говорит:
     «На что винишь меня напрасно!
Плыть по водам моим ни страшно, ни опасно;
Когда ж свирепствуют, морские глубины,
Виной тому одни Эоловы сыны[85]:
          Они мне не дают покою.
Когда не веришь мне, то испытай собою:
Как ветры будут спать, отправь ты корабли,
          Я неподвижнее тогда земли».

И я скажу совет хорош, не ложно;
Да плыть на парусах без ветру невозможно.

Осёл и Мужик