Башня Занида. Да не опустится тьма! Демон, который всегда ошибался

— Мартинус! В этой пыли тебя сразу не узнать!.. Я боялся, что мы опоздаем. Скакали во весь опор с самого рассвета. Ударили в них с тыла и… Кровавый Иоанн у нас; твой король Урия жив и здоров, все в порядке. Что будем делать с этими пленниками? Их здесь по меньшей мере тысяч двадцать или тридцать…

Пэдуэй покачнулся.

— Собери и устрой какой-нибудь лагерь… Мне наплевать. По-моему, я сейчас рухну от усталости.

ГЛАВА 18

Через несколько дней, уже в Риме, беседуя с Мартином один на один, Урия медленно говорил:

— Да, кажется, я тебя понимаю. Люди не будут сражаться за правительство, которое ненавидят. Но сможем ли мы компенсировать убытки всем тем верным землевладельцам, чьи колоны отпущены на волю?

— Поднатужимся и выплатим за несколько лет, — ответил Пэдуэй. — Не зря же мы ввели налог на рабов.

Мартин не пояснил, что он надеялся путем постепенного увеличения указанного налога сделать рабство экономически невыгодным. Даже для гибкого и восприимчивого ума Урии такая идея могла оказаться чересчур радикальной.

— Лично у меня нет возражений и против твоей новой конституции, которая ограничивает королевскую власть. Я — солдат, и с радостью предоставлю возможность вести гражданские дела другим. Однако как поведет себя королевский совет?

— Согласится. Они давно уже кормятся практически из моем кармана. К тому же я показал им, что без телеграфа мы никогда не смогли бы уследить за передвижениями Кровавого Иоанна, а без печатных станков — столь быстро и широко организовать сопротивление колонов.

— Так, что у нас еще?

— Надо написать учтивое письмо королям франков: мол, не наша вина в том, что бургундцы предпочли правление готов, но отдавать обратно земли Меровингам мы не намерены. Кроме того, следует договориться с королем вестготов об оснащении в Лиссабоне наших кораблей для плавания через Атлантику. Кстати, он назвал тебя своим преемником, так что после его смерти остготы и вестготы снова сольются в единое государство… А мне придется ехать в Неаполь; объяснять кораблестроителям, как строить приличные шхуны. Прокопий поедет со мной; ему нужно обсудить кое-какие детали из курса истории, которую он будет читать в нашем новом университете.

— Почему ты так настаиваешь на этой атлантической экспедиции, Мартинус?

— Все очень просто. У меня на родине многие услаждают себя втягиванием дыма тлеющей травки под названием табак. Это довольно невинный порок, если знать меру. А табак растет пока лишь по ту сторону Атлантики.

Урия зычно расхохотался.

— Ладно, мне пора. Да, между прочим, я хотел бы прочитать письмо Юстиниану, прежде чем ты его отправишь.

— О'кей, как говорят американцы. К завтрашнему дню я его закончу. И еще подготовлю указ, который тебе надо подписать: о назначении Томасуса-сирийца министром финансов. Это он по своим частным деловым каналам пригласил железных дел мастеров из Дамаска, так что нам нет нужды обращаться к Юстиниану.

— А ты уверен, что твой друг Томасус — честный человек? — спросил Урия.

— Конечно, честный! Просто с ним нельзя зевать… Наилучшие пожелания Матасунте. Кстати, как она?

— О, прекрасно. Она заметно успокоилась с тех пор, как умерли или сошли с ума все ее враги… Мы ждем маленького Амалинга.

— Я не знал!.. Поздравляю.

— Спасибо. А когда ты найдешь себе девушку?

Пэдуэй ухмыльнулся.

— Как только отосплюсь немного.

Провожая Урию, Мартин почувствовал легкую тоску. Он уже достиг такого возраста, когда холостяки не без завести смотрят на семейную жизнь своих друзей. С другой стороны, поспешный выбор — не лучшая гарантия удачного брака. Нарвешься на такую взрывоопасную женщину, как Матасунта… Дай-то Бог Урии и впредь держать свою королеву постоянно беременной. Это может уберечь ее — и окружающих — от больших неприятностей.

* * *