Башня Занида [Авт.сборник]

— В общем, мне показалось, что не будет большого вреда, если я уеду подальше от Вайоминга. Поспорил там с одним в баре. Конечно, я мирный человек, но есть слова, которые мне не нравятся, а этот парень даже не улыбнулся, когда мне их говорил. Поэтому мы вышли с ним во дворик прогуляться, с саблями. Оказалось, что у него полно приятелей. Это для меня хороший урок. Прежде чем драться, надо было узнать, много ли друзей у этого парня. Так или иначе, мне все равно хотелось увидеть Нью-Йорк, и вот я здесь. Когда в пути кончились деньги, стал показывать в театрах всякие фокусы с лассо. На прошлой неделе заработал в Нью-Йорке около шестисот монет. Они почти кончились, но могу добыть еще. В здешних краях никто не умеет бросать лассо.

— Ого, — сказал сэр Ховард. — Шестьсот! А где тебя ограбили?

— Нигде. Просто потратил.

Столь легкомысленное заявление заставило сэра Ховарда вздрогнуть. Уроженец Запада внимательно взглянул на него и чуть улыбнулся.

— Знаешь, — сказал он, — мне всегда казалось, что всякие там лорды, рыцари и так далее смотрят на деньги сквозь пальцы и повсюду сорят своими бумажками. Но парней, которые относились бы к денежкам так же бережно, как ты, мне встречать еще не доводилось. Это точно.

— Как тебе понравился Нью-Йорк? — поспешно сменил тему рыцарь.

— Нормально. Там есть на что поглядеть. Я свел дружбу с парнем, работающим на мебельной фабрике, он брал меня с собой. Мне понравилось смотреть, как стулья и другие штуки шлепаются вниз со сборочной линии. Хотя к двигателям он меня провести не смог. У той двери стоял охранник-прыгун. Они туда не пускают никого, кроме нескольких старых рабочих, и я слышал, дают им таблетки и допрашивают каждую неделю, чтобы знать наверняка, что те никому не рассказали, как устроены механизмы.

Одним словом, через несколько недель я устал. Слишком много прыгунов. Они действуют мне на нервы. Знаешь, всегда уставятся своими маленькими черными глазками, как будто твои мысли читают. Кое-кто поговаривает, будто они действительно могут это делать. После того как ты рассказал про своего брата, могу без опаски признаться, что о них думаю: я терпеть их не могу!

— На Западе ведь тоже есть прыгуны, разве не так?

— А как же, сколько-то есть. Но они нас не сильно беспокоят. Их приказы, конечно, выполняются. Однако они позволяют нам жить по-своему, пока мы заняты своими делами и платим ихние налоги. Им не нравится климат — слишком сухо.

— В наши местные дела они тоже не особо лезут, — сказал рыцарь, — за исключением того, что Нью-Йорк и другие большие города находятся под их прямым управлением. Вот почему их так много. Конечно, если ты начнешь нарушать… впрочем, об этом я уже говорил.

— Говорил. Слушай, а цены-то на бифштексы тут у вас — чистое преступление! Там, в Вайоминге, где мы разводим скот, мы едим по большей части мясо. Это все налоги прыгунов да еще всякие маленькие пограничные сборы и тарифы, то тут, то там. Потому и бифштексы здесь такие дорогие.

— У вас на Западе тоже бывают войны?

— А как же. Время от времени у нас случаются стычки с навахами.

— Навахи? Кто они такие?

— Народ, живущий к югу от нас. По большей части, скотоводы. Они нас терпеть не могут. Кожа у них вроде как красно-коричневая, словно у моей кобылы Куини, лица плоские, а волосы такие же черные, как у тебя.

— Кажется, я слышал об этом народе, — сказал рыцарь. — В прошлом году у нас в поместье побывал один человек с Запада. Но тех краснокожих он называл индейцами или инджунами.

— Вот как? А я всегда считал, что инджун — это такой движок. В общем, та штука, которая заставляет ездить и летать машины прыгунов. Наверно, ты просто ослышался. Так или иначе, но время от времени у нас случаются с навахами потасовки. Из-за прав на пастбища и всякое такое. По большей части, конные стычки со стрельбой из луков. Я в этом большой мастак. Взгляни-ка!

Он откинул крышку продолговатой коробки, висевшей сбоку седла, которая оказалась колчаном, и извлек оттуда две половинки стального лука.

— Хотел бы я заполучить одно из тех хитрых седел, вроде твоего, чтобы прятать в него свои вещички, а не развешивать их снаружи, отчего мы с моей кобылой становимся похожи на рождественскую елку. Правда, я обычно езжу налегке. И тебе бы пришлось избавиться от большей части железок, будь у тебя такая небольшая лошадка, как моя Куини. Знаешь, мне кажется, что задняя лука твоего седла специально такая высокая. Ну, чтобы ты случайно не улетал кувырком со своего мерина всякий раз, когда какому-нибудь парню вздумается подковырнуть тебя зубочисткой.

Хаас соединил половинки лука, вставив посередине муфту с прицелом.

— Видишь нарост на той сосне? Ну, а теперь гляди. Йй-о-оу! — Кобыла вздыбилась, рванулась вперед. Хаас выхватил из колчана стрелу, резко прозвенела тетива лука. Потом он повернул Куини, подъехал к дереву и с трудом вытащил из капового натека глубоко засевшую стрелу. — Может, мне и не стоило этого делать, — заметил он. — Мы уже недалеко от Олбани. Наверно, у них есть какие-то ограничения на стрельбу из лука в границах города. Они много за чем следят в этом городе?