Башня Занида

Он проехал в ворота и, не теряя времени, поскакал по узким улочкам к собственному дому. Он опасался, как бы его домовладелец не вселил новых жильцов, поскольку Феллон запоздал с арендной платой. Но, к своей радости, он нашел свой домик таким же, каким его оставил.

Теперь он был намерен заполучить обрывок векселя, который остался у Квейса — захочет тот с ним расставаться, или нет. Затем можно было отправляться за последним обрывком к Кастамбангу, которому, если понадобится, можно будет рассказать какую-нибудь правдоподобную историю: скажем, что Квейс вручил ему бумагу, поскольку намеревался бежать из города.

Феллон торопливо умылся, сменил одежду и набил вещевой мешок тем своим имуществом, с которым было жаль расставаться. Еще через несколько минут он уже вышел на улицу, запер за собой дверь — в последний раз, если все сложилось бы так, как он рассчитывал — привязал мешок к седлу айи и вскочил на нее сам.

Привратник в таверне Ташина сказал, что — да, мастер Турандж был у себя, и пусть добрый господин пройдет прямо наверх. Феллон пересек двор — непривычно пустой — и поднялся на второй этаж.

Когда он ударил в гонг перед номером Квейса, изнутри никто не ответил. Он толкнул дверь, и она легко открылась. Заглянув в комнату, он схватился за рукоять рапиры, но тут же отпустил ее.

Квейс из Бабааля валялся на полу, и его туника была пропитана коричневой кришнаитской кровью. Феллон перевернул труп и увидел, что шпиона пронзили почти насквозь, по-видимому, рапирой. Пол рядом с ним был усеян документами.

Опустившись на корточки, Феллон просмотрел бумаги, но той, которую он искал, среди них не оказалось. Тогда он обыскал сначала труп, а потом и всю комнату.

Документ так и не нашелся. Первая догадка Феллона оказалась верной: Квейса убил тот, кто знал о разорванном на три части векселе и стремился заполучить его.

Но кто? Насколько помнил Феллон, о векселе не было известно никому, кроме Квейса, Кастамбанга и его самого. Деньги находились у банкира, так что, если бы тот решил присвоить их, он бы мог сделать это без всяких бумажек.

Феллон обыскал комнату еще раз, но не обнаружил ни трети векселя, ни чего-либо, способного пролить свет на личность убийцы.

В конце концов он сдался, вздохнул и вышел. Во дворе он спросил у привратника:

— Мастером Туранджем никто до меня не интересовался?

Тот задумался.

— Да, господин, напомнили вы мне. К нему тут приходили час назад или чуть поболе.

— Кто? Как он выглядел?

— Он был землянин, как и вы, и тоже был одет прилично.

— Но как он выглядел? Высокий — низкий? Худой — толстый?

Привратник безразлично пожал плечами.

— Вот этого сказать я не могу, мой добрый господин. Ведь вы, земляне, все на одно лицо — поди вас, отличи.

Феллон сел на свою айю и пустил ее размеренной рысью на восток, направляясь через весь город в банк Кастамбанга. Скорее всего, ехал он впустую, но он не мог себе позволить пренебречь даже самым призрачным шансом получить свои деньги.

На улицах Занида царило сдержанное возбуждение. Тут и там можно было заметить бегущих. Один из них крикнул:

— Джунгавцы у города! Все на стены!

Феллон поехал дальше. Проезжая мимо Дворца Правосудия, он обратил, внимание, что выставка голов казненных была более представительна, чем обычно. Он окинул ее самым беглым взглядом и поехал дальше, но тут до него дошло, что одна из голов была ему знакома.

Он оглянулся и с ужасом убедился, что эта голова с отвисшими щеками и нижней губой действительно принадлежала раньше тому самому кришнаиту, к которому он направлялся. На табличке под головой было написано:

КАСТАМБАНГ ЭР-АМИРУТ

Банкир из Габанджа,

в возрасте 103 лет 4 месяцев.

Осужден за измену

десятого числа месяца Харау.

Казнен

двенадцатого того же месяца.

Измена, по-видимому, заключалась в финансировании Квейса из Бабааля, разоблаченного агента гуура. А поскольку нормальной юридической процедурой балхибского правосудия являлись пытки осужденных — чтобы те выдали имена сообщников — обезумевший от боли Кастамбанг вполне мог упомянуть и Энтони Феллона. И теперь у Феллона имелась еще более веская причина спешно покинуть Занид, чем перспектива окружения и взятия города кваатцами.

Он пришпорил айю и поскакал к Луммским воротам, решив больше не мешкать. Однако, миновав несколько уличных кварталов, он понял, что контора Кастамбанга лежит прямо на его пути. И когда он проезжал мимо, он не мог не заметить, что ворота дома сорваны с петель.

Не в силах побороть Любопытство, он потянул за повод и завернул во двор. Повсюду были видны следы буйства толпы. Дворик был усеян осколками изящных Катай-Джогорайских статуй. Фонтаны молчали. Валялись и другие предметы. Феллон спешился и наклонился, чтобы рассмотреть их. Это были папки, векселя, конторские книги и прочие банковские принадлежности.