Башня Тишины

Епископ сделала легкий знак рукой, и главный стражник с трудом отомкнул тяжелые замки, которыми была буквально обвешана ведущая в Башню дверь. Дверь со скрипом отворилась, и из нутра Башни пахнуло могильным холодом. Керис заметил, что к внутренней стороне двери приделана какая-то металлическая пластина. В табличку, в свою очередь, был вделан свинцовый кругляш размером с имперскую золотую монету. Едва только он посмотрел на этот свинец, как на него вдруг напала жуткая тошнота, какое-то отвращение, словно крыса пробежала по его телу. Керис поспешно отвернулся и стал дышать, как выброшенная на берег рыба. Краем глаза он успел заметить, что дед испытывает похожее состояние.

Впрочем, Керис сразу понял, что это такое. На дверь была прибита та самая печать Бога Мертвых, которая обладала магическими свойствами привязывать к себе волшебную силу, если та оказывалась в непосредственной близости от нее. Один из стражников снял печать и куда-то унес ее — чтобы архимаг смог беспрепятственно войти в дверь. Только тут Керис понял, какой действительной силой обладает Башня Тишины. Он также знал, что нет такой силы, которая смогла бы заставить его прикоснуться к этой печать, чтобы там ему не говорили, и кто бы этот приказ не отдавал.

Его личное волшебство было не столь уж могущественным и, как подозревал Керис, уменьшалось еще сильнее. Парню казалось, что там, в сумрачном нутре Башни, он угадывает какую-то другую, могущественную силу, которая только и ждет, чтобы кто-то попался в ее власть. Ему не хотелось думать, что могущественное — сила ли Башни или сила его деда. Только теперь воин понял слова Солтериса, что тот хотел бы надеяться, что Антриг после семи лет пребывания в Башне не лишился рассудка.

Наконец они пошли в Башню. В конце узкого прохода находилась комнатка-закуток — для охраны. Небольшое это пространство было довольно ярко освещено коптящими факелами. Окон в Башне не было, и приток свежего воздуха обеспечивался благодаря какой-то особой системе вентиляции, которая, впрочем, работала не совсем хорошо. Они стали подниматься по винтовой лестнице наверх Башни. Идти приходилось очень осторожно — ступеньки тут были очень крутыми и какими-то осклизлыми. Спереди и сзади шли послушники Церкви, которые держали в руках факелы. Опираясь на всякий случай руками о стену, Керис поднял голову и увидел, сколько же на сводах лестницы накопилось копоти — видимо, ходили по этой лестнице довольно часто. А может, это были слои многих столетий.

Наконец они поднялись на самый верх. Керис заметил — та комната, к которой они шли, которая находилась под самой крышей Башни, была очень маленькая, но чистая. В ней не было даже той вони, которая напитывала комнату для охранников внизу. Парня очень удивило, что здесь было громадное количество книг. Книги были сложены на импровизированных полках, составленных из деревянных ящиков. Еще больше книг было свалено грудами в углах и возле небольшого столика, стоявшего у стены. Стол был весь завален какими-то бумагами. Среди бумаг Керис заметил замысловатую чернильницу, сломанные и целые перья для письма, увеличительные стекла, небольшой глобус, какие-то пожелтевшие свитки, две астролябии и какие-то невиданные им раньше инструменты, по-видимому, для измерения чего-то. В одном месте стайкой сбились около дюжины чашек и плошек, в которых виднелись остатки чая. На некоторых листах были написаны какие-то мудреные математические формулы, были начерчены разнообразные геометрические фигуры. Там же были рисунки — кленовый лист, кость, епископ, звезды на небе, подсвечник, заляпанный застывшим воском от сгоревших свечей.

Епископ постояла на пороге, неодобрительно оглядывая тот беспорядок, который царил в комнате. Затем она сказала охранникам:

— Отведите его вниз.

Они повернулись к другой двери, которая вела, насколько Керис понял, к другой лестнице и, по всей видимости, к крохотной комнатке без окон, которая находилась наверху. Парню стало даже жаль, что сейчас они все так грубо вторглись в ставшее уже наверняка привычным для узника уединение. Не успели воины подойти к двери, как дверь распахнулась от удара с другой стороны, и Антриг Виндроуз ворвался в комнату, точно ураган.

— Моя дорогая Герда! — Маг, точно ураган, пронесся мимо остолбеневших охранников, как будто не заметил их. Расшаркавшись по моде давней старины, он церемонно и радостно поднес к губам руку епископа. — Как хорошо, что ты заглянула! Что там у вас стряслось? Когда ты была тут в последний раз — полгода назад? Или все семь месяцев? Как твой ревматизм, все беспокоит? А ты пользовалась травами, которые я тебе порекомендовал?

— Нет! — Епископ в раздражении вырвала руку, — и еще раз нет, мне лучше не стало! Я привела…

— Тебе, действительно, нужно было сделать это, пока не пошел дождь! Солтерис! — теперь уже затворник смотрел на архимага, внимательно и испытующе глядя в его лицо сквозь толстые стекла очков. Он схватил Солтериса за руку и воскликнул, — я же тебя, почитай, сколько — пять лет, кажется, не видел?