Башня Рассвета (ЛП)

— Некоторые считают, что это благородное дело, — ответил Шаол.

— Я еще не закончил. — сказал каган и поднял руку.

Шаол замолчал. Сердце Несрин забилось так громко, будто гром в небесах.

— Многие будут спорить, — сказал каган, указывая рукой на визирей, Аргуна и Хасару, — чтобы мы остались вне этой войны. Или станем союзниками с той силой, которая выиграет, и получим выгодную сделку о торговле.

Он махнул рукой на остальных визерей, Сартака, Кашина и Дуву:

— Некоторые скажут, что мы рискуем встретиться с Перингтоном в наших гаванях в один прекрасный день. Что королевства Эйлуэ и Фенхарру снова могут стать богатыми и наполнять нашу казну хорошей прибылью от торговли. Я не сомневаюсь, что вы пообещаете мне, что так и будет. Еще предложите особые сделки и вообще что угодно. Но вы в отчаянии и нет ничего, что бы я не мог забрать, если бы захотел.

Шаол крепко сжал губы, даже когда его карие глаза кипели от злости.

Каган заглянул в последний четвёртый сундук. Драгоценные гребни и кисти, богато украшенные бутылки, изготовленные лучшими стеклодувами Адарлана.

— Я думаю, что это не единственная причина вашего прибытия.

Шаол смутился, но не дрогнул. Несрин заставила сделать себя то же самое.

— Аргун сообщил мне, что ваши травмы новы. Что вы получили их тогда, когда взорвался стеклянный замок. Похоже, королева Террасена не слишком беспокоилась о здоровье своих союзников.

Шаол сжал зубы, мышцы зашевелились на его челюсти, когда все, от наследников до слуг, посмотрели на его ноги.

— Поскольку ваши отношения с Доранеллой сейчас напряжены, также благодаря Аэлине Галантие, я предполагаю, что единственный путь к исцелению — Торре-Кэсме.

Каган пожал плечами:

— Моя любимая жена сильно расстроится, если я откажу человеку дать шанс исцелиться. — императрицу нигде не было видно. — Поэтому я, конечно, разрешаю вам войти в Торре. Согласятся ли целители работать с вами — зависит от них. Даже я не контролирую волю Торре.

Башня Торре. Она была видна с каждого уголка Антики. Возвышалась на вершине самого высокого холма и спускалась к бирюзовому морю — дань Сильбе, богине целителей, которая подарила им такой дар. Из всех богов империи Сильба была королевой.

Шаол выглядел так, будто глотал горячие угли, но милостиво сумел склонить голову:

— Благодарю за Вашу щедрость, Великий Каган.

— Я сообщу им, что завтра вы будете готовы. Если не можете прийти к ним, они придут к вам. Если согласятся.

Шаол сопротивлялся тому, чтобы сжать пальцы в кулаки. Несрин затаила дыхание.

— Я в их распоряжении, — сказал Шаол.

Каган закрыл последний сундук:

— Можете оставить свои подарки, Правая Рука короля и посол Аэлины Галантии. Они сейчас совсем не уместны.

— Почему?

Несрин едва не съежилась вновь. Такой тон против человека, который правил всем здесь, в глазах которого танцевали огни.

Но сейчас в глазах кагана отразилось возмущение и грусть, когда он обменялся взглядами с детьми.

Желудок перевернулся, когда пришло понимание. Белая ткань повсюду не просто так.

Она пересчитала наследников еще раз.

Не шесть.

Пять.

Этот народ не уходил в траур — не так, как они в Адарлане. Даже когда погибал кто-то из королевской семьи. Жизнь продолжалась, мёртвые не были зарыты под землёй и не томились в каменных катакомбах, а лежали под открытым небом в священном заповеднике в далёких степях.

Несрин посмотрела на наследников. Пять присутствовали.

И Тумелун, самой молодой, которой едва исполнилось семнадцать, не было в зале.

Каган сказал Шаолу:

— Ваши шпионы действительно бесполезны, раз вы не слышали.

Он пошагал к своему трону, позволяя Сартаку шагнуть вперёд и сказать:

— Наша любимая сестра, Тумелун, неожиданно погибла три недели назад.

О боги. Сколько всего они нарушили, прибыв сюда, требуя помощи на войне…

Шаол встретил взгляд каждого наследника и сказал, разрушая тишину:

— Примите мои самые глубокие соболезнования.

Несрин выдохнула:

— Пусть северные ветра перенесут её на благословенные равнины.

Только Сартак склонил голову, принимая слова, а остальные стали холодными.

Несрин бросила предупреждающий взгляд на Шаола, запрещая спрашивать о смерти.

Он прочёл выражение лица и кивнул.

Каган сел на трон из слоновой кости, тишина была очень тягостной и печальной.

— Мы были в море в течении трёх недель, — мягко сказал Шаол.

Каган сказал:

— Это также объясняет, почему вы не слышали другие новости. Эти драгоценности могут быть более полезны вам. — губы кагана растянулись в мрачной улыбке. — Сегодня утром шпионы Аргуна сообщили, что королевская казна Рафтхола недоступна. Герцог Перингтон и драконы захватили Рафтхол.

Пульсирующая тишина наполнила Несрин. Она не была уверена, что Шаол вообще дышит.

— У нас нет новостей о местонахождении короля Дорина, но он уступил им Рафтхол. Убежал ночью, если верить слухам. Город пал. Всё к югу от Рафтхола принадлежит Пергинтону и его ведьмам.

Несрин привиделись лица племянников.

Лицо её сестры. Отца. Затем и кухня, пекарня, пирог…

Дорин оставил их. Оставил их всех… зачем? Чтобы найти союзников? Выжить? Убежать к Аэлине?