Башня рассвета

Принцесса смотрела на собравшихся. На Ириану, рука которой все еще лежала на ее животе.

– Мой ребенок… – с трудом ворочая языком, произнесла Дува.

– Вполне человеческий и здоровый, – улыбнулась Ириана.

У нее самой в груди стоял комок. Облегчение не всегда бывает приятным.

Дува молча смотрела на Ириану. Потом из глаз принцессы потекли слезы. Ее муж рухнул на соседний стул и спрятал лицо в ладонях. У него вздрагивали плечи.

Через мгновение рядом с диваном стоял хаган. Самый могущественный человек в мире опустился на колени перед диваном, протянул руки и крепко прижал дочь к себе.

– Дува, это правда? – спросил стоявший возле изголовья Аргун.

Ириана едва удержалась, чтобы не напомнить принцу, что его сестра пережила тяжелейшее потрясение и все вопросы нужно оставить на потом. Сартак был менее щепетилен.

– Заткнулся бы ты, братец, – бросил он Аргуну.

Прежде чем Аргун успел прошипеть ответ, Дува подняла голову с отцовского плеча.

Слезы текли по ее щекам. Дува посмотрела на Сартака с Аргуном. Потом на Хасару. На Кашана. И наконец на мужа, который сам только что поднял голову.

Красивое лицо Дувы потемнело, но уже не от валгских теней. От пережитого.

– Это правда, – дрожащим голосом подтвердила Дува, глядя на братьев и сестру. – Все до последнего слова.

И когда до хагана дошел смысл сказанного, он вновь обнял Дуву и стал нежно ее качать, ни о чем не спрашивая и давая ей выплакаться.

Хасара стояла у изножья дивана. В отличие от братьев, она не торопилась обнимать сестру. Лицо Хасары было сосредоточенным и решительным. Поймав взгляд Ирианы, она прошептала:

– Спасибо.

Ириана лишь кивнула и пошла туда, где возле колонны сидел Шаол. Не на стуле, а в своем кресле на колесах. Должно быть, попросил слуг сходить в покои за креслом, когда вся магическая сила Ирианы устремилась на спасение Дувы.

Шаол поехал навстречу Ириане, всматриваясь в ее усталое лицо. Но на его лице не было ни малейших признаков горя или досады.

Только восхищение перед ее даром и такое обожание, что у Ирианы перехватило дыхание. Она села к нему на колени. Шаол обнял ее и поцеловал в щеку.

Одна из боковых дверей распахнулась. Послышался шелест одежд, торопливые шаги и рыдания. Великая хагания спешила к дочери. Кашан перехватил мать почти у самого дивана, обняв за талию. От внезапной остановки белое платье хагании надулось, словно колокол. Она говорила по-халхийски и слишком быстро. Ириана понимала лишь отдельные слова. Кожа супруги хагана была пепельно-серой. Иссиня-черные волосы делали это особенно заметным. Женщина слушала объяснения Кашана, но смотрела только на дочь. Потом, не дослушав, подбежала к дивану, упала на колени и обняла Дуву.

При виде матери и дочери, плачущих от горя и радости, внутри Ирианы шевельнулась давняя душевная боль. Шаол молча стиснул ей плечо. Они повернулись, намереваясь покинуть зал.

– Все что угодно, – сказал хаган, оглядываясь на Ириану.

Он по-прежнему стоял на коленях возле Дувы. К ней наконец подбежала Хасара, чтобы обнять сестру. Потом мать прижала к себе обеих принцесс, целуя их щеки и лбы.

– Все что угодно, – повторил хаган. – Проси и получишь.

Ириана не раздумывала над ответом.

– Я прошу о помощи, великий хаган, – вырвалось у нее само собой. – Помогите нашему континенту.

Дворец бурлил. Хорошо, что отведенные Шаолу покои находились в тихой его части. Они с Ирианой радовались возможности снова оказаться в гостиной. Туда же пришли Несарина и Сартак.

Несарина с принцем присоединились к ним еще в коридоре. Дорога из покоев хагана была длиннее, чем из трапезного зала. Шаол ехал рядом с Ирианой. Ее пошатывало от усталости, но упрямство мешало в этом признаться. Она даже устроила Шаолу придирчивый осмотр, расспрашивая об ощущениях в спине и ногах. Со стороны казалось, что это он занимался изгнанием демона и полностью выплеснул свою силу.

Едва Ириана направила волны магии в тело Дувы, Шаол сразу ощутил, как меняется его состояние. В спине, а потом и в ногах появилось болезненное напряжение. Только тогда Шаол решился отойти. Он доковылял до ближайшего дивана, прислонился к спинке и попросил слугу прикатить кресло на колесах. Когда тот вернулся, ноги уже не держали Шаола. Он мог двигать ими, но стоять на них не мог.

Однако Шаола это не злило и не удручало. Отныне у него переменчивая способность двигаться, и такой она останется до конца дней. Это изменившееся естественное состояние его тела, а вовсе не наказание.

Им с Ирианой нужно будет продумать, как чередовать время его сражений со временем ее целительства. Он ни в коем случае не останется в стороне от битв. В те моменты, когда магическая сила Ирианы будет истощаться, он продолжит сражаться, передвигаясь верхом или даже в кресле.

А когда Ириане понадобится вся ее целительская сила, когда магия позовет ее на поля сражений и связующая нить истончится – его устроит и трость, и кресло. Ноги – не повод уклоняться от войны.

Если он уцелеет на этой войне. Если они с Ирианой… если все уцелеют.