Башня Медузы

Она исследовала значительную часть сети тайных ходов, опутавших древнюю крепость сверху донизу, но знала далеко не все. Боясь заблудиться в путанице потайного лабиринта, она не решалась отдаляться от привычных путей. Оставалось одно — сидеть здесь, в кромешной тьме, и ждать, пока воины не очистят залы; тогда они смогут выйти через одну из секретных дверей. Но в этом случае они упускают свое единственное преимущество — время.

Почти теряя сознание, ловя ртом воздух, Кирин привалился к девушке; обеими руками он сжимал готовую расколоться от страшной боли голову. Он невообразимо страдал под пыткой мозговым зондом, в поединке с нексийцем его тело безжалостно исполосовал нейронный бич. И сейчас он не мог ни думать, ни сражаться. Покидать укрытие в таком состоянии было бы чистым безумием.

— Почему… стоим? — прохрипел он.

В нескольких словах девушка объяснила сложность их положения. Кирин потер виски, пытаясь собраться с мыслями.

— Этот ход… доведет он до камеры, где… держали нас с доктором?

— Не знаю, — ответила девушка в замешательстве. — Меня это как-то не интересовало. Я больше пользовалась переходами центральной части дворца, когда шпионила за Королевой Ведьм или подслушивала заседания ее Советов.

— Ну что ж, учиться никогда не поздно. — Он попытался улыбнуться. — Давай посмотрим.

Они продолжили свое путешествие в кромешной тьме коридора, и Каоле оставалось только надеяться, что чутье ее не обманывало и что они взяли верное направление. Было опасно заглядывать сквозь глазки в комнаты, полные людей, а коридоры выглядели все как один. Но выбора не было, и потому они продолжали идти…

Весь в муках неизвестности, доктор Темуджин нетерпеливо ждал, когда же наконец вернется Каола и прольет свет и на судьбу Кирина, и на то, что вокруг них происходит. Минуты тянулись бесконечно долго. Проверять время было нечем, и он не мог доподлинно сказать, как долго он томится в одиночестве, — ему казалось, что счет идет, по крайней мере, на часы.

Вдруг он насторожился. Что там еще? Резкие звуки трубы, лязг металла, тяжелая поступь стальных ног по каменным плитам, крики людей… Напряжение достигло предела. Он запустил в рот кончик, уса — верный признак величайшего расстройства, он заламывал пухлые руки, из груди вырывались громкие стоны. Что, если Каолу схватили и ее замысел провалился?.. Что, если это Кирин там, в коридоре за дверью, отчаянно сражается против своры закованных в сталь воинов, стерегущих этот рассадник колдовства?..

Нет, ждать больше нельзя — он просто обязан выяснить, что там такое стряслось. К счастью, девушка принесла силовой хлыст. Он любовно погладил гладкий желтоватый стержень. Ведь это не только оружие, но и хитрое приспособление на все случаи жизни.

Неясно бормоча в усы какую-то мелодию, он подкрутил на рукоятке несколько регуляторов. Затем повернул стержень острием к себе и нажал на спрятанную в рукоятке кнопку.

Поток энергии объял его с головы до ног. Он осторожно поворачивал свое громоздкое тело, чтобы каждая часть его обширных форм искупалась в невидимых лучах, исходивших от силового хлыста.

Если бы кто-нибудь в ту минуту оказался в той же роскошной камере, он поразился бы чудесной перемене, происходившей с неуклюжим, толстеньким чародеем. Его округлые формы постепенно становились полупрозрачными, как у призрака. Сквозь туловище и конечности можно было увидеть неясные очертания стен и мебели. Прошло еще некоторое время, и его тело приобрело прозрачность воздуха — Темуджин превратился в невидимку.

Однако в таком необычном, хотя и временном состоянии было свое неудобство — он ослеп. Он словно очутился посреди сплошного непроглядного мрака, где не за что было зацепиться глазу. Это был вполне естественный побочный эффект сказочного превращения, вызванного мощным излучением энергетического хлыста. Лучи перестроили молекулярную структуру веществ, входивших в состав чародея, и магнитные полюса атомов стали однонаправленными. Световые частицы — фотоны, не встречая сопротивления в виде магнитных полей прежней структуры атомов, уже не отражались от поверхности его тела, и падавший на Темуджина свет проходил сквозь него, не встречая никакого сопротивления — как если бы кто-то коснулся шнура жалюзи на окне: краткий миг, и пластинки, встав параллельно световому потоку, уже не мешают солнцу заливать своим светом комнату. И лишь относительно тонкий срез пластинок ловит и отражает лучи. Так было и с Темуджином: после переориентации магнитных полюсов его плоть стала невидимой на 99, 99.