Башня Ласточки

— Я не ищу убежища или безопасного укрытия, ярл. Я должна идти спасать Цири.

— Цири, — повторил он задумчиво. — Львенок… Странный это был ребенок.

— Был?

— А. — Он снова махнул рукой. — Я неверно выразился. Был, потому что теперь она уже не ребенок. Это я имел в виду. Только это. Цирилла, Львенок из Цинтры… она проводила на Скеллиге лета и зимы. Иногда такое накуролесит, что ого-го! Чертенок это был, а не Львенок… А, черт, уже второй раз сказал «был»… Йеннифэр, разные слухи доходят до нас с материка… Одни говорят, что Цири в Нильфгаарде…

— Нет ее в Нильфгаарде.

— Другие утверждают, что девочка умерла.

Йеннифэр молча кусала губы.

— Но второй слух, — твердо сказал ярл, — отрицаю я. Цири жива. В этом я уверен. Не было никаких знамений… Она жива!

Йеннифэр подняла брови. Но ничего не спросила. Они молчали долго, вслушиваясь в рев волн, обрушивающихся на скалы Ард Скеллиг.

— Йеннифэр, — сказал наконец Крах. — Дошли до меня с континента еще и другие вести. Мне известно, что твой ведьмак, который после драчки на Танедде скрывался в Брокилоне, вышел оттуда, намереваясь добраться до Нильфгаарда и высвободить Цири.

— Повторяю, Цири нет в Нильфгаарде. Что намерен делать мой, как ты пожелал это назвать, ведьмак, я не знаю. Но он… Крах, ни для кого не секрет, что я… симпатизирую ему. Но знаю, что он Цири не спасет, не добьется ничего. Я его знаю. Он расхнычется, растеряется, начнет философствовать и сокрушаться над своей судьбиной. Потом разрядит гнев, размахивая мечом налево и направо, разя что и кого попало. Потом, в порядке искупления содеянного, совершит что-нибудь благородное, но бессмысленное. А в конце концов будет убит по-дурному, без толку, скорее всего ударом в спину…

— Говорят, — быстро вставил Крах, испуганный зловеще изменившимся, странно вибрирующим голосом чародейки. — Говорят, что Цири ему предназначена. Я сам видел, тогда, в Цинтре, во время обручения Паветты…

— Предназначение, — резко оборвала Йеннифэр, — можно интерпретировать очень по-разному. Очень. Впрочем, жаль терять время на рассуждения. Повторяю, я не знаю, что намерен делать Геральт и намерен ли что-либо делать вообще. Я же намерена приняться за дело лично. Своими методами. И активно, Крах, активно. Я не привыкла сидеть и нюни распускать, ухватившись обеими руками за голову. Я действую!

Ярл поднял брови, но ничего не сказал.

— Я буду действовать, — повторила чародейка. — План уже продуман. А ты, Крах, поможешь мне, выполняя данную тобою клятву.

— Я готов, — твердо заявил Крах. — На все. Драккары стоят в порту. Приказывай, Йеннифэр.

Она не удержалась от смеха.

— Ты всегда одинаков. Нет, Крах, не надо никаких доказательств мужества и мужественности. Не понадобится плыть в Нильфгаард и дубасить топором по запорам врат Города Золотых Башен. Мне нужна менее эффектная помощь. Но более эффективная… Как у тебя дела с финансами?

— Не понял?

— Ярл Крах ан Крайт! Помощь, которая мне нужна, пересчитывается на валюту.

***

Началось через день, с рассвета. В отданных в распоряжение Йеннифэр покоях воцарился дикий хаос, с которым с величайшим трудом управлялся приданный чародейке сенешаль Гутлаф.

Йеннифэр сидела за столом, почти не поднимая головы от бумаг. Считала, подводила итоги, проделывала расчеты, с которыми тут же гонцы мчались к министру финансов и в островной филиал банка Чианфанелли. Рисовала и чертила. Рисунки и чертежи немедленно попадали в руки мастеров — алхимиков, золотильщиков, стекольщиков, ювелиров.

Некоторое время все шло как по маслу, потом начались сложности.

***

— Сожалею, милсдарыня чародейка, — процедил сенешаль Гутлаф, — но чего нет, того нет. Мы дали все, что имели. Чудеса и чары творить не научены! А позволю себе заметить, то, что лежит перед вами, это бриллианты общей стоимостью…

— Мне чихать на их общую стоимость! — фыркнула Йеннифэр. — Мне нужен один, но соответствующих размеров. Какой величины, мэтр?

Шлифовальщик камней еще раз глянул на рисунок.

— Чтобы исполнить такой шлиф и такие фасетки? Минимум тридцать каратов.

— Такого камня, — категорично заявил Гутлаф, — нет во всем Скеллиге.

— Неправда, — возразил ювелир. — Есть.

***

— Как ты себе это представляешь, Йеннифэр? — насупил брови Крах ан Крайт. — Послать солдат, чтобы они штурмом взяли и ограбили храм? Пригрозить монахиням своим гневом, если они не выдадут бриллиант? Так не пойдет! Не то чтобы я был слишком уж религиозен, но храм есть храм, а жрицы — это жрицы. Я могу лишь вежливо просить. Дать им понять, насколько это для меня важно и сколь велика будет моя благодарность. Но в любом случае это может быть только просьба.

— В которой можно отказать?

— Именно. Но — попытка не пытка. Чем мы рискуем? Сплаваем вдвоем на Хиндарсфьялл, выскажем свою просьбу. Я разъясню жрицам положение вещей, дальше — все в твоих руках. Договаривайся. Аргументируй. Пытайся подкупить. Жми на амбиции. Обращайся к высшим силам. Заламывай руки, плачь, дергайся в конвульсиях, бери их на жалость. Дьяволы морские, да неужто мне тебя учить, Йеннифэр?