Башня Ласточки

– Никогда в жизни его не видела. – Она слизнула с губы кровь. – Но знаю, кто он такой. Впрочем, я вам уже говорила, господин Фулько. Дней десять тому, как он пересек Яругу и направляется в сторону Туссента. Так иль нет, беловолосый дядечка?

– Молодая она… Дикая, – быстро сказал солдат, с некоторым беспокойством поглядывая на префекта. Но Фулько Артевельде только поморщился и покрутил головой.

– Ты и на эшафоте будешь дурь нести, Ангулема? Ну ладно, пошли дальше. С кем, по-твоему, этот ведьмак Геральт путешествует?

– И тоже я вам это уже говорила. С красавцем по имени Лютик, который трубадурит и лютню с собой таскает. С молодой женщиной, у которой темно-блондинистые волосы, отрезанные по шейку. Ее имени не знаю. И с мужчиной одним, без описания, имя тоже не называлось. Всего их четверо.

Геральт положил подбородок на фаланги пальцев, с любопытством разглядывая девушку. Ангулема не опустила глаз.

– Ну, у тебя и глазищи, – сказала она. – Не глаза – глазяры!

– Дальше, дальше, Ангулема, – поторопил, морщась, господин Фулько. – Кто еще входит в ведьмачью компанию.

– А никто. Я ж сказала – четверо их. Ушей нет, что ль, дядечка?

Жест. Шлепок. Потекло. Солдат помассировал руку о бедро, воздержавшись от замечания о дикости и молодости.

– Лжешь, Ангулема, – сказал префект. – Сколько их, второй раз спрашиваю?

– Как хотите, господин Фулько. Как хотите. Воля ваша. Двести! Триста! Шестьсот!

– Господин префект! – Геральт быстро и резко упредил приказ бить девушку. – Оставим это, если можно. Все, что она сказала, настолько точно, что речь может идти не о лжи, а скорее о недоинформированности. Но откуда у нее эти сведения? Она только что призналась, что видит меня впервые в жизни. Я тоже вижу ее впервые. Ручаюсь.

– Благодарю, – криво глянул на него Артевельде, – за помощь в расследовании. Невероятно ценную помощь. Как только я начну допрашивать вас, рассчитываю на то, что вы окажетесь столь же красноречивы. Ангулема, ты слышала, что сказал господин ведьмак? Говори. Не заставляй себя подгонять.

– Было сказано, – девушка слизнула текущую из носа кровь, – что если донести властям о каком-нито планируемом преступлении, если выдать, кто планирует какое-нито мошенничество, то будет проявлена милость. Ну, вот я и говорю. Или нет? Я знаю о готовящемся преступлении, хочу предотвратить плохой поступок. Слушайте, что я скажу: Соловей и его кодла ожидают в Бельхавене этого вот ведьмака и собираются его там прикончить. Такой контракт заключил с ним один полуэльф, чужой, черт его знает откуда прибывший. Никому не известный. Все сказал этот полуэльф: кто как выглядит, откуда и когда прибудет, в какой компании. Предупредил, что это будет ведьмак, и не какой-то там фраер, а тертый калач, и чтобы они не разыгрывали из себя целочек, а тыркнули его в спину, из самострела пальнули, а еще лучше – отравили, если в Бельхавене он станет чего-нито есть или пить. За это полуэльф дал Соловью деньги. Много денег. А после дела пообещал дать еще больше.

– После дела, – заметил Фулько Артевельде. – Значит, тот полуэльф все еще в Бельхавене? С бандой Соловья?

– Возможно. Этого я не знаю. Уже две недели, как я сбежала из Соловьиной ганзы.

– Так вот почему ты их заваливаешь? – усмехнулся ведьмак. – Личные счеты?

Глаза девушки прищурились, припухшие губы презрительно скривились.

– Какое тебе дело до моих с кем-то счетов, дядечка? А тем, что я их закладываю, жизнь тебе спасаю. Разве нет? Надо бы поблагодарить!

– Благодарю. – Геральт снова опередил приказ бить. – Я только хотел заметить, что если это личные счеты, то достоверность твоих слов уменьшается, коронный свидетель. Люди выдают, чтобы спасти свою шкуру и жизнь, но когда хотят отомстить – лгут.

– У нашей Ангулемы нет никаких шансов спасти жизнь, – прервал Фулько Артевельде. – Но шкуру она действительно хочет спасти. Для меня это полностью оправданный мотив. Ну как, Ангулема? Ведь ты хочешь спасти свою шкуру, верно?

Девушка стиснула губы. И явно побледнела.

– Бандитская храбрость, – презрительно проговорил префект. – И дерьмовая… Нападать превышающим числом, грабить слабых, убивать безоружных. Это в вашем духе. А вот взглянуть смерти в лицо – это труднее. На это вы уже не способны.

– Еще посмотрим, – буркнула она.

– Посмотрим, – серьезно согласился Фулько. – И услышим. Все легкие вывернешь наизнанку на эшафоте, Ангулема.

– Ты обещал помилование.

– И сдержу обещание. Если то, что ты сказала, окажется правдой.

Ангулема дернулась на стуле, казалось, указывая на Геральта движением всего тела.

– А это, – взвизгнула она, – что? Не правда? Пусть скажет, что он не ведьмак и не Геральт! Ишь, будет тут шипеть, что мне веры нет! А пусть идет в Бельхавен, так увидит, что я не вру. Утром его труп в канаве найдете. И тогда скажете, что я, мол, не предупредила преступления, а значит, помилование – пшик? Да? Мошенники вы, вот кто! Мошенники – и все тут!

– Не бейте ее, – сказал Геральт. – Пожалуйста.