Башня Королевской Дочери

Он молится в одиночестве после того, как столько времени прождал Маррона! Только тут юноша вспомнил об этом. "После лазарета придешь ко мне, как обычно", - а ведь Маррон не исполнил ни одного, ни другого приказа, не побывал ни в лазарете, ни у рыцаря. Конечно, в этом не было его вины, но поволноваться из-за этого все же придется. Сьер Антон наверняка придумает подходящее к случаю наказание...

Что ж, сейчас делу помочь было нельзя - разве что придумать оправдания и извинения, хотя сьер Антон вряд ли возьмет на себя труд выслушать их. Голос Брата Шептуна отдавался в ушах у Маррона; пора было очистить ум и преклонить колени.

Мустар ушел на несколько шагов вперед и тоже опустился на колени. Маррон увидел, что мальчик подобрал несколько камней и сделал из них нечто вроде пирамидки. Положив поверх всего плоский камень и получив некое подобие алтаря, Мустар достал из-под рубахи три маленьких голубовато-серых камушка и аккуратно разложил их на камне треугольником.

- Что это, Мустар? - спросил Маррон, заметив, что работа мальчика закончена, но все еще не понимая ее смысла.

Мустар серьезно, даже хмуро посмотрел на него.

- Вы молитесь, когда солнце бывает в зените. Мы тоже так делаем, когда нам это позволяют. Ты остановишь меня?

- Нет-нет, конечно, нет! Извини, я просто не понял... - И Маррон отвернулся, взволнованный действиями раба-язычника. Фра Пиет, сьер Антон, Олдо - любой из них наверняка сделал бы шаг вперед, пинком разнес пирамидку на части, дал Мустару затрещину и пригрозил наказанием. На глазах Маррона происходило самое настоящее богохульство. Молитвы шарайцев своим богам в Чужеземье терпели - местные жители были катари, причем половина из них до сих пор не исповедовала истинной веры, и большинство землевладельцев закрывали на это глаза, покуда крестьяне мирно трудились. Но богохульство здесь, под сенью Рока, совершенное рабом Ордена!..

Такого еще не бывало. Но Маррон решился: он не станет мешать Мустару молиться и не будет любопытствовать, что означают три голубых камушка. Даже у рабов могут быть свои секреты; у каждой веры свои таинства.

А вот собственная вера Маррона представлялась юноше сплошным таинством. Когда-то он считал, что Бог добр, думал, что магию творят дьяволы. А потом была деревня еретиков, Королевское Око, чудесный свет в большом зале по ночам, возникающий ниоткуда по приказу прецептора. Маррон переставал понимать, кому или чему он молится. Попав в Господние владения, он надеялся стать ближе к Нему, но вместо этого чувствовал, что отдаляется от Господа.

И все же он молился, молился по привычке, потому что дал обет и жаждал одного: вновь обрести простую веру своего детства, хоть и сомневался, что в этой тяжкой изнурительной земле он сумеет это сделать. Маррон отошел от Мустара на несколько шагов, упал на колени и в последний момент вспомнил, что перед молитвой нужно натянуть пониже рукава и надеть капюшон.

Без помощи сьера Антона, размеренный голос которого задавал службе ритм, Маррон бормотал молитвы чересчур быстро, что могло бы даже считаться небрежением. Все это время он краем сознания с любопытством прислушивался к молитвам Мустара, но слышал только собственные слова. Вскоре юноша перешел с бормотания на шепот, но все равно не мог ничего расслышать. Озадаченный и смущенный, он попытался заставить себя сосредоточиться на службе, но не сумел. Вместо этого он стал произносить слова еще быстрее, так, что они превратились в свистящую скороговорку, которая не могла принести удовлетворения ни ему, ни Господу.

Окончив молитву, Маррон огляделся и увидел, что Мустар все еще стоит на коленях перед самодельным алтарем, но уже не молится, а просто смотрит на Маррона. Он хотел спросить, почему шараец молится молча - так требует вера или священники? - но то ли постеснялся, то ли побоялся обидеть Мустара. Он встал и пошел к повозке. Мустар последовал за ним, и они медленно покатили ее по тропе.

На этот раз в деревне не было видно ни стариков на крылечках, ни детей в поле. Вероятно, они все еще молятся - "и мне следовало бы молиться с ними", подумал юноша, устыдившись собственного небрежения.

Когда Мустар попытался влезть в повозку, Маррон остановив его.

- Нет, смотри, так будет быстрее. - И не так противно. - Давай просто перевернем повозку. Вот так...

Он подставил плечо под один из углов повозки и выпрямился. Повозка приподнялась, но тут же вернулась на место - для одного она была слишком тяжела. Мустар тотчас же встал рядом, и наконец повозка наклонилась, встала на дыбы и рухнула. Маррон вздрогнул от шума, с которым она упала, и только понадеялся, что в ней ничего не сломалось.

Около повозки выросла куча дерьма; Маррон и Мустар вытащили лопаты и начали выскребать оставшееся. Мустар смеялся, разбрасывал дерьмо во все стороны, стараясь попасть на поле, и вскоре Маррон стал делать то же самое. Они затеяли соревнование - кто быстрее? - и Маррон опять позабыл про наказание.