Башня Королевской Дочери

Он попал в точку. Каспиус уже прыгал с плеча на колено, вереща и требуя еды. Маррон протянул хозяину цепочку. Олмет, нимало не удивившись, взял её, улыбнулся и спросил:

— Что, так голоден?

— Э-э… нет, мессир.

Нет, он был голоден, но внезапно начал сомневаться в содержимом своего кошелька. Ему нужно купить нож, хороший нож, так что брюхо потерпит.

— Ты хочешь сказать «да, мессир», но ещё больше хочешь сберечь деньги? Ешь, парень, ты мне сделал одолжение. В конце концов, от вестей пользы куда больше, чем от куска мяса.

Маррон съел не кусок и не два; того, что было на подносе, хватило, чтобы набить живот. Потом он облизнул с пальцев жир и сок, вытер их о пыльную траву, взял Каспиуса на руки и кормил его виноградом до тех пор, пока обезьянка не уснула.

Словно получив знак говорить о делах, Олмет заметил:

— Для оруженосца, посланного позабавиться, у тебя слишком толстый кошелёк, Маррон. Должно быть, твой господин больше заботится о тебе, чем о твоей одежде?

Маррон вспыхнул в темноте, хотя про себя подумал, что не Олмету ругать чужое платье.

— Это одежда с чужого плеча, мессир. Ещё два дня назад я… одевался иначе.

Олмет рассмеялся.

— Я уже понял, парень. Это была шутка. Впрочем, для мальчика, у которого два дня назад не было ни гроша — если я правильно тебя понял — и быстро ставшего посмешищем для остальных, у тебя, повторяю, слишком толстый кошелёк.

«Сьер Антон великодушен, — хотелось сказать Маррону, и ещё: — А те кто смеётся — лжецы», но он чувствовал себя как посреди трясины, когда страшно сделать шаг, и потому ответил сдержанно:

— Золота там нет.

— Пусть так. Ну, за чем же он тебя послал, Маррон? Не за обезьяной, это ясно; да я бы и не продал тебе Каспиуса, если бы это означало, что на твою голову посыплются громы и молнии. Ну так?..

— Мессир, — начал Маррон с тайным вздохом облегчения, потому что эти игры ему не нравились и он не умел в них играть, — мессир, нет ли у вас ножей?

— Нет ли у меня ножей? Я еду в Элесси, а мальчик спрашивает, нет ли у меня ножей!

— Разве элессины сами не могут их делать?

— Могут, но не делают. И хвала Господу, так лучше и им, и мне. В Элесси неплохие ремесленники, но настоящих мастеров там нет. Хорошему клинку мало быть прочным, он должен быть красив. Подожди минутку, оруженосец Маррон, я покажу тебе такие клинки, что твоё сердце заплачет от желания обладать ими…

Может, торговец и выполнил бы своё обещание, но он уже успел разглядеть кошелёк Маррона. Он не принёс ни ножей с отделанными драгоценностями рукоятями, ни клинков чеканной стали. Перед Марроном появилась охапка стилетов и кинжалов попроще, старых и новых, прекрасной работы, с прочными рукоятями и невероятной остроты лезвиями.

Маррон понял это, перепробовав все по очереди, но взгляд его упорно возвращался только к одному клинку, и только его он взял в руки дважды. Это был самый старый кинжал из всех, его костяная рукоятка потрескалась и пожелтела от возраста.

— Когда-то это был прекрасный кинжал, да лезвие и сейчас осталось неплохим, — негромко сказал Олмет. — Остальные гораздо хуже, а у этого только рукоятку, сам видишь, уже не починить. Её стоило бы заменить, но нож хорош, когда представляет собой единое целое, а с заплатами — это уже не то. Не хотел бы я давать тебе советы, парень, но возьми-ка этот, если будешь покупать у меня. Правда, у нас есть и другие торговцы кинжалами…

— Нет, этот как раз по мне. — «Если мы сойдёмся в цене», — должен был добавить Маррон. Его дядя так и сказал бы, а вот он — забыл. — Сколько вы за него хотите?

— Не больше, чем ты можешь заплатить, парень. Я не собираюсь грабить тебя. Конечно, по цене клинка без рукояти я его не продам, так что давай кошелёк, посчитаем. Да, учти, ему в пару нужен хороший меч. — Торговец выложил на ладонь несколько монеток и стал их перебирать.

— Меч у меня есть.

— Хороший?

У Маррона было два меча, хороший и так себе, поэтому он вполне мог бы ограничиться кивком, однако решил, что торговец заслуживает большего. Когда он увидел, сколько монет Олмет взял, а сколько положил обратно в мешочек, его решение только укрепилось. Треснутая там рукоятка была у ножа или целая, а он стоил ответа.

— Мне подарил его сьер Антон. Когда-то этот меч принадлежал его брату…

Олмет застыл, расширив глаза. Через миг он ответил:

— Не стоит хвастаться этим, парень. Да нет, я знаю, что ты не собирался хвастаться, но лучше бы ты поменьше говорил об этом — и ради себя, и ради своего господина.

Маррон опустил глаза, потрепал спящую у него на колене обезьяну и, внезапно решившись, поднял голову.

— Сьер, не могли бы вы рассказать мне правду о сьере Антоне и его брате?,

— Маррон, любой, кто знает Чужеземье, может рассказать тебе эту историю — она известна всем. А о правде пусть судит Господь. Ты что, действительно ничего об этом не слышал?

— Я здесь совсем недавно, мессир, и знаю только то, что говорит мне мой господин, а он рассказывать о себе не любит.

— А кто любит? Страна тут суровая.

— Пожалуйста, мессир…