Башня из пепла

Когда Холт около полудня пришел туда, зал пустовал. Огромный тепловой светильник от пола до потолка испускал усталый красноватый свет, не достигавший большинства столиков. В уголке в тени сидела компания бормотунов-линкелларов, напротив, свернувшись в плотный шар, толстый седриец поблескивал гладкой белой кожей. А рядом с колонной светильника, за бывшим столиком пегасцев, Алейна с Так-кер-Реем причащались янтарной «Летой» из каменного кувшина.

Таккер сразу заметил Холта.

— Смотри-ка, Алейна, — сказал он, поднимая стакан, — у нас гость. Вернулся, пропащая душа! Как дела в Каменном городе, Майкл?

Холт подошел к ним.

— Как всегда, Таккер. Как всегда. — Он через силу улыбнулся бледнолицему опухшему Таккеру и быстро повернулся к Алейне. Когда-то, год назад и раньше, она вместе с Холтом обеспечивала прыжки и недолго была его любовницей. Но все осталось в прошлом. Алейна растолстела, ее длинные каштановые волосы, давно позабывшие гребень, висели сальными сосульками. Раньше ее зеленые глаза искрились весельем, теперь янтарное забвение погасило их блеск.

Алейна одарила Холта вялой улыбкой.

— Привет, Майкл. Подыскал себе корабль?

Таккер-Рей хихикнул, но Холт не обратил на него внимания.

— Нет, — ответил он, — но есть надежда. Сегодня лисюган сказал, что корабль будет через неделю. Людской корабль. Пообещал меня устроить.

Теперь уже заулыбались оба.

— Ах, Майкл, — сказала Алейна, — дурачок ты, дурачок! Они и мне обещали. Какой смысл в этом хождении? Брось, возвращайся лучше ко мне. Я по тебе скучаю. Таккер такой зануда!

Таккер нахмурился, с трудом соображая, о чем речь, — ему не терпелось вкусить новой дозы забвения. Жидкость перетекала в рюмку мучительно медленно, словно мед. Холт помнил, как она огнем разливается по внутренностям и на душу снисходит умиротворенность. Они тогда здорово поддавали, в те первые недели, ожидая возвращения капитана. Перед тем как все пошло прахом.

— Выпей с нами «Леты», — предложил Таккер.

— Нет, — отказался Холт. — Может, немного огненного бренди, Таккер, если ты угощаешь. Или лисьего пива. Или летней браги, если она тут есть. Я соскучился по летней браге. А «Леты» не надо. Я ведь из-за нее ушел, помнишь?

Алейна, вдруг ахнув, открыла рот, в ее взгляде проснулась какая-то осмысленность.

— Ты ушел, — жалобно проговорила она. — Я помню: ты первый. Ты и Джефф.

— Нет, милашка, — терпеливо возразил Таккер. Он поставил на стол кувшин с янтарным медом забвения, потянул из рюмки, улыбнулся и поправил: — Первым ушел капитан. Разве ты не помнишь? Капитан, Виллареаль и Сьюзи Бинет — они ушли вместе, а мы все ждали и ждали.

— О да, — сказала Алейна. — А потом нас бросили Джефф и Майкл. А бедная Аирай наложила на себя руки, и лисюги забрали Йона и распяли на стене. И тогда ушли все остальные. Ох, я не знаю, куда, Майкл, просто не знаю, — Она вдруг начала всхлипывать. — Держались все вместе, а теперь остались вдвоем мы с Такком… Все нас бросили… Только мы сюда еще приходим…

И Алейна разрыдалась.

Холту стало тошно. Дела все хуже и хуже, куда хуже, чем месяц назад. Ему захотелось схватить кувшин и разнести его вдребезги. Впрочем, это бессмысленно. Как-то раз, давно, на исходе второго месяца ожидания, которому не видно было конца, Холта обуяло яростное безумие. Алейна тогда тоже плакала, а Макдональд, исчерпав запас терпения и проклятий, дал ему оплеуху, чуть не выбив зуб (зуб до сих пор иногда болит по ночам). Таккер-Рею пришлось купить новый кувшин. У Таккера всегда водились деньжата. Вор он был никудышный, но родился на Всссе, планете, на которой обитали еще две разумные расы, и, как большинство всссцев, вырос ксенофилом. Благодаря мягкости и податливости Таккера к нему благоволили даже некоторые лисюги. Когда Алейна перебралась к нему, Холт и Джефф Сандерленд махнули на обоих рукой и переселились на окраину Каменного города.

— Не плачь, Алейна, — сказал Холт, — Я же пришел. И даже принес вам жетонов. — Он запустил руку в мешок и, захватив пригоршню кругляшков, высыпал их перед ней. Красные, синие, серебристые, черные жетоны, звеня, раскатились по столу.

Алейна мигом перестала лить слезы и принялась перебирать жетоны. Даже Таккер наклонился поближе, уставившись на неожиданное богатство.

— Красные! — возбужденно крикнула она, — Смотри, Таккер, красные, это же мясо! И серебристые на «Лету». Вот это да! — Она принялась рассовывать их по карманам, но руки у нее тряслись и несколько кругляшек упало на пол. — Помоги мне, Такк.

Таккер хихикнул.

— Не волнуйся, любовь моя, это всего лишь зеленые. Мы ведь не будем есть пищу червяков, правда? — Он посмотрел на Холта. — Спасибо, Майкл, спасибо. Я всегда говорил Алейнс, что у тебя доброе сердце, хотя ты и бросил нас, когда был нужен. Вы с Джеффом. Йон сказал, что вы трусы, но я всегда защищал вас. — Он взял серебристый жетон и подбросил на ладони. — Щедрый Майкл. Мы всегда тебе рады.