Башня из черного дерева

- Рука у него стала трястись. Есть один портрет Энн. Прекрасный шаржевый рисунок. Помните знаменитую Иветту Гильбер на афише Лотрека? Так это - пародия на нее.

Уродка, словно гребнем, провела пальцами по своим мелко завитым волосам.

- И нарисовал так быстро. Всего за полминуты. Ну, самое большее за минуту, верно, Ди? Фантастика. Честное слово.

Она снова легла на живот и подперла руками подбородок. Ногти у нее были темно-красные.

Мышь опять с любопытством взглянула на Дэвида.

- Говорил он с вами о вашем очерке?

- Сказал только, что не знает названных мною имен. За исключением Пизанелло.

- Не верьте. У него невероятная память на полотна. Я сохранила некоторые его рисунки. Когда он пытается рассказать о чьей-то картине, а я не понимаю, которую он имеет в виду, то он иногда изображает ее на бумаге. Как Энн говорила. Молниеносно. Вплоть до малейшей детали.

- Это звучит ободряюще.

- Он никогда не согласился бы на ваше участие в подготовке книги, если бы вы не были так близки к истине.

- А я уже начал недоумевать.

- Он всегда знает, что делает. Лучше, чем вы думаете. Даже когда ведет себя возмутительно. Однажды - Энн тогда еще не было с нами - я повезла его в Ренн посмотреть "Смерть в Венеции". Думала, ему понравится. Хотя бы как зрелище. Первые двадцать минут он был золото, а не человек. Потом появляется на экране этот ангелоподобный мальчик. В следующий раз, когда он появился, Генри говорит: "Какая миленькая девчурка. Она во многих картинах снималась?"

Дэвид рассмеялся. В ее глазах тоже заискрился смех. Серьезность с лица сошла, она уже не казалась старше своих лет.

- Вы и не представляете, какой он невозможный. Начал спорить со мной о том, мальчик это или девочка. Во весь голос. По-английски, конечно. Потом стал распространяться о мальчиках-педерастах и современном декадансе. Зрители вокруг нас зашикали. А он вступил с ними в перебранку - по-французски. Не знал, говорит, что в Ренне столько гомиков. В конце концов… - Мышь приставила палец к виску, - разразился скандал. Мне пришлось увести его, пока не вызвали полицию. Всю дорогу, пока мы ехали домой, он убеждал меня, что "кинема", как он называет кино, началось с прихода и кончилось уходом Дугласа Фербенкса и Мэри Пикфорд. Непроходимое упрямство. За последние двадцать лет и десяти фильмов не посмотрел. Но уже все знает. Так же, как вчера вечером с вами. Чем убедительнее ваши аргументы, тем меньше он вас слушает.

- Разыгрывает спектакль?

- Это такой своеобразный стиль. В нем есть даже что-то искреннее. Словно он хочет сказать: "Я не снизойду до твоего возраста. Я стар, хочу быть самим собой и понимать тебя не желаю".

Уродка сказала:

- К примеру, как он разговаривает. Не перестает называть меня гулящей девкой. Я смеюсь, говорю ему: "Генри, гулящие девки перевелись вместе с корсетами и панталонами". Куда там. Он от этого только в еще больший раж входит, правда, Ди?

- Однако выходки эти не такие уж бессмысленные, как кажется. Он хочет, чтобы мы видели в нем что-то смешное. Вернее - ненавистное.

- Чтобы прощали ему его слабости.

Наступило молчание. Солнце, хотя и осеннее, припекало. Бабочка-адмирал, бесшумно махая крылышками, повисла над изгибом спины Мыши. Дэвид знал, что у них сейчас на душе: тоска по добрым старым временам в художественном колледже; желание пооткровенничать, пожаловаться на судьбу; испытать человеколюбие учителя, проверить его готовность к сочувствию; не просто исповедаться, а услышать слова утешения. Мышь заговорила, обращаясь к траве:

- Надеюсь, вас это не шокирует.

- Я восхищаюсь тем, как вы разумно о нем судите.

- Вот в этом-то мы порой и сомневаемся. - И добавила: - А вдруг мы оправдываем клички, которые он нам дал.

Дэвид улыбнулся:

- По-моему, вы далеко не робкого десятка.

- Если не считать того, что я сбежала.

- Но вы же говорили, что здесь больше узнаете.

- О жизни - да, но…

- Но не в творческом плане?

- Стараюсь начать все с начала. Еще не знаю.

- Значит, действуете не по-мышиному. Уродка сказала:

- А мне наплевать. Уж лучше сражаться со стариком Генри, чем с сорока болванами в школе.

Мышь улыбнулась, а Уродка подтолкнула ее плечом.

- Тебе-то что. - Она взглянула на Дэвида. - Сказать по чести, я жила черт знает как. В студенческие годы. Наркотики. Правда, не самые сильные. Ну, вы понимаете. Спала с кем попало. Ди знает, с какими подонками я путалась. Правда. - Она толкнула ногой ногу подруги. - Ведь так, Ди? - Мышь кивнула. Уродка посмотрела мимо Дэвида - туда, где спал старик. - С ним я хоть не чувствую себя потаскухой. Этот по крайней мере ценит меня. Никогда не забуду одного типа. Он был просто… ну, понимаете, большая шишка. И знаете, что он мне говорил? - Дэвид отрицательно покачал головой. - "Почему ты такая тощая?" Честное слово, как подумаю, чего я только не пережила. А этот бедняга Генри смотрит на меня со слезами благодарности, когда у него получается. - Она потупилась, будто спохватившись, что слишком уж разоткровенничалась, потом вдруг усмехнулась и посмотрела на Дэвида. - Можете составить себе состояние в "Ньюс оф зи уорлд"36.