Башня Гоблинов

– Конечно, позволят, ибо старания правительства направлены на то, чтобы Мальванские деньги вернулись в страну и там осели. Если разобраться, главная причина контрабанды – политика Мальваны, делающая контрабанду прибыльной. Но казначей Шайю носится с денежными теориями, которые ему, хочешь не хочешь, приходится воплощать в жизнь, даром что они идут вразрез с человеческим естеством. Посидите здесь, пивком себя побалуйте, а я покамест забегу кое-куда, попробую отыскать нужного нам человека.

Поррекс выскочил за дверь.

– Сынок, – прервал молчание Карадур, – ты еще не растратил свою сотню ксиларских львов? Мне кажется, их нужно обменять, как советует Поррекс.

– Все при мне, разве двух-трех не хватает, что потратил в дороге. Только я хочу сперва проверить слова доктора Поррекса, а уж потом деньги отдавать. Ну, то, что он говорил про новый Мальванский указ.

– О, я уверен, такой милый человечек, к тому же член моей уважаемой ложи, достоин доверия...

– Может статься, но я все-таки разузнаю. Жди меня тут.

И Джориан тоже вышел из комнаты. Вскоре он вернулся.

– Не обманул твой льстивый карапуз, колдун этот, – сказал он. – Я поговорил с некоторыми знающими людьми – трактирщиками там и еще кое с кем – все как один подтверждают его слова.

– Говорил я тебе, ему можно верить. А вот и он.

– Господа, все устроено, – с порога объявил Поррекс. – Мой человек ждет на улице. Сколько у вас есть золота и серебра на обмен? Медь и бронза не меняются У Джориана оказалось девяносто семь львов и немного серебра, у Карадура золота было совсем немного, зато серебра в достатке. Поррекс произвел на счетах какие-то вычисления.

– За все могу дать сорок две с половиной Мальванских кроны, – сказал он. – За вычетом комиссионных посреднику: он берет лишь шестую часть, а на границе забрали бы половину. Если позволите, я сам отнесу деньги вниз – мой человек не хочет, чтобы его видели.

Карадур послушно протянул кошелек, но Джориан не спешил расставаться со своими сбережениями.

– Его деньги можешь обменять и так, – произнес он, – а я хочу сперва посмотреть на твое мальванское золото.

– О, разумеется, милый юноша; как скажешь, так и будет. Обожди.

Поррекс снова вышел. На этот раз он довольно долго не возвращался.

– Должно быть, Джориан, – заметил Карадур, – перекупщик золота не меньше твоего боится выпустить деньги из рук.

– Береженого боги берегут.

На лестнице послышались шаги и вошел Поррекс в сопровождении незнакомца.

– Не день, а сплошное везенье! – с лучезарной улыбкой вскричал Поррекс. – Позвольте представить моего дорогого старинного друга Лациендо. А это те самые доктор Карадур и мастер Никко.

Лациендо, смуглый, дочерна загорелый низкорослый человечек с лихо закрученными усами, был чуть постарше Джориана. Он вежливо поклонился путешественникам и одарил их приятной улыбкой.

– Мастер Лациендо плавает суперкарго на одном из судов компании «Сыны Беннивера», – продолжал Поррекс. – Завтра он уходит в рейс и искал, с кем отпраздновать последний вечер на берегу. Так что теперь вам не надо платить за мой обед: дружище Лациендо непременно хочет нас всех угостить.

– С полным моим удовольствием, господа хорошие, – проворковал Лациендо.

– Итак, – сказал Поррекс, – вот ваше золото, доктор, а это твое, мастер Никко. Пересчитайте. О Никко, теперь, если позволишь, твои деньги... Лациендо, старина, тебе нетрудно спуститься и отдать этот сверток человеку, что ждет под лестницей? А то уж я устал карабкаться вверх-вниз по ступенькам. Прекрасно! Пока его нет, господа, нужно подыскать всем нам маски – тем, у кого нет маскарадных костюмов, пьяные гуляки просто проходу не дают.

Покопавшись в сундуке, Поррекс извлек на свет четыре маски, изображающие чертей с вытаращенными глазами и сердито оскаленными клыками. Джориан в это время рассматривал квадратные Мальванские золотые: на одной стороне был выбит портрет Шайю – или его отца – в короне, а на другой слон, попирающий тигра. Он взял из рук Поррекса маску и начал прилаживать завязки.

– Готово, господа хорошие, – вернувшись, доложил Лациендо. – Дозвольте покорному слуге отвести вас к Чюро. Фонари ни к чему, город освещен по случаю праздника.

* * *

Расположенный на Аллее Республики трактир Чюро был не в пример солиднее оттоманьского «Серебряного Дракона». У дверей четверку окликнул одинокий нищий. Поррекс порылся в кошельке и сунул попрошайке медную монетку.

– О Поррекс, – сказал Карадур, – это был ваш последний фартинг. Что вы будете есть, когда мы уедем?

Поррекс пожал плечами.

– Скорее всего, заложу одну из оставшихся книг; я ведь вскоре смогу ее выкупить – когда заключу новые контракты. Сюда, господа.

Посреди главного обеденного зала находилась площадка для выступлений. Обед оказался превосходным, вино не разбавленным, а обнаженные танцовщицы искусными. Когда убрали со стола, Лациендо обратился к остальным: