Башня

– Вы поймите меня правильно. Изделие – уж позвольте буду так называть, мне так привычней… Изделие – это очень сложный организм. Разумеется, в вашем случае его можно предельно упростить. Корпус, например, вообще можно изготовить из трубы подходящего диаметра… А, например, гироскопы? А двигатель? А, в конце-то концов, топливо для двигателя?

– Понял, – сказал Полковник. – Все понял. Извините, Борис Виталич, что отнял ваше время.

– Да бросьте вы, – махнул рукой ракетчик. – Бросьте. Мне – напротив – интересно стало. Был бы двигатель, так мы бы… – Ну, на нет и суда нет, – сказал Полковник. Внешне он был спокоен.

– Самое смешное, – сказал Борис Витальевич, – что двигатель-то есть, но… близок локоть, да не укусишь.

– Простите, – произнес Полковник. – Что это значит? Что значит «есть»?

– А то и значит, что есть. Да не достать оттуда, где лежит-то оно.

– Ну-ка, ну-ка, расскажите, Борис Виталич, поподробней мне об этом.

– В общем, это тема секретная, конечно, но вам… Раз уж сам Евгений Василич… Дело это давнее уже. В середине восьмидесятых наша контора приступила к разработке нового двигателя. Тогда можно было работать – финансирование, кадры, то-сё. Да и понимание важности было… В общем, мы создали новый двигатель. Простой и надежный. Необслуживаемый. Как аккумулятор. То есть представьте себе – двигатель вместе с топливным баком ставится на изделие, и все – никаких дополнительных регулировок, регламентных работ – ни-че-го. Через двадцать лет сняли, поставили другой… Это, уважаемый, дорогого стоит! Так вот, двигатель создали. Испытали. Требовалась небольшая доводка, но тут все рухнуло – ГКЧП, Иуда-Ельцин, развал державы… Денег, конечно, нам уже не дают. Какое там! Вы вспомните то время. Ведь мы же тогда резали ракеты! Движок у нас простоял три года в консервации, а потом пришел приказ и его отправить на уничтожение. Но это же то же самое, что самому себе руку отрубить… Двигателисты в те дни совершенно опущенные ходили. Я ребят отлично понимаю. Да, так вот, – пришел этот приказ. Грузите лепесины бочками, отправляйте в Архангельскую область на завод по уничтожению. А отправлять велено было водным путем. По маршруту: Ладожское озеро – река Свирь – Онега… Вот только у нашего директора – матерый был человечище! – появилось сомнение. Серьезное, обоснованное. А сомнение такого рода: речь идет не об уничтожении двигателя, что само по себе является преступлением перед страной… Речь идет, скорее всего, о том, чтобы передать двигатель нашим «друзьям» из НАТО. Тем более что они уже давно к двигателю интерес проявляли нешуточный. А нам приказали отправить двигатель с полным комплектом документов. Срочно… Так вот, дорогой Василий Васильевич, отправили мы двигатель. Отправили – куда деваться? Вот только до места назначения он не доехал.

Борис Витальевич внимательно посмотрел на Полковника. Полковник осторожно спросил:

– А куда же он делся, Борис Виталич?

– А вот представьте себе – утонул. В Ладожском озере, в шторм, сорвало с палубы, смыло.

– Вот так?

– Именно так.

– И что же – поднять не пробовали? Глубины большие?

– Пробовали. Не нашли… И глубины не то чтобы большие, порядка сорока—пятидесяти метров. Но вот точные координаты неизвестны, потому и не найти… Такая вот хреновина с морковиной.

– Понятно, – разочарованно произнес Полковник. Стало ясно, что вариант с ракетой отпал.

– Но я знаю, где он лежит, – сказал вдруг Ракетчик. Он произнес эти слова негромко и очень буднично.

– Простите? – вскинулся Полковник.

– Я сказал: я знаю, где он лежит.

* * *

Начальник русской службы комитета «Кобра» полковник Лысенко сидел на своем рабочем месте и слушал доклад начальника аналитического отдела. Лысенко считал, что в аналитическом отделе собрались бездельники. Он неоднократно давал понять майору Власову, начальнику отдела, что результаты дают оперативные отделы, а аналитики только штаны протирают. Поэтому отношения у двух офицеров были несколько натянутые.

Власов заканчивал доклад:

– Исходя из вышеизложенного, считаю, что наиболее вероятным районом расположения базы боевиков может быть северная часть Ладожского озера и прилегающий район Приладожья. База вполне может быть замаскирована под турбазу или рыболовецкое хозяйство.

Лысенко покосился на электронную карту Северо-Запада и спросил с откровенной иронией:

– А широту и долготу не подскажете?

– Нет, – сухо отозвался Власов, – не подскажу.

– Вот за это спасибо… В прошлый раз вы дали нам даже конкретный адрес. Мы провели в том монастыре обыск и получили скандал.

– В том монастыре, позволю себе напомнить, обнаружили окровавленные бинты и книгу Шарля де Костера.

– И что? – строго спросил Лысенко.

Власов молча положил на стол начальника текст доклада – три странички бумаги. Лысенко побарабанил пальцами по столу, еще раз бросил взгляд на карту и сказал:

– Там сплошные острова и шхеры. Посылать туда опергруппу считаю нерациональным – там можно целый год шастать. И ничего не найти… А вот направить туда крыло «пернатых» можно – пусть полетают, посмотрят. Может, и найдут какую рыболовецкую артель.