Башни Заката

— Но сам Креслин тебя не посылал?

— Нет.

— Семена… мы прикупили в Сутии небольшой запас, но здесь от них все равно мало толку. Поделиться сыром тоже, пожалуй, можно. И старым оружием. Кое-что можно отдать без сожаления, — маршал умолкает.

— А как насчет стражей?

— Я спрошу, есть ли добровольцы. От других вам все равно не было бы проку, разве не так?

Лидия слегка улыбается:

— Именно так. К тому же, мне кажется, отправка этих добровольцев на Край Земли пойдет на пользу и тебе.

— Скажи мне, целительница… какая она?

Лидия качает головой:

— Это мне неведомо, маршал. Ведомо лишь, что вы с Риессой сотворили величайшее благо, но, может быть, и величайшее зло, какое только знал Кандар.

— То же самое говорил и Верлинн.

— Я знаю.

— Долго ты у нас пробудешь?

— Только пока не соберу все необходимое. Мне еще предстоит побывать у Риессы. С той же целью.

LXVII

— Но я Белая, — заявляет Мегера, глядя на растущее за грубой каменной оградой сучковатое ябрушевое дерево. Ее сапоги тонут в песке.

— Названия не так уж важны, — мягко возражает Клеррис. — Главное — это наличие способностей, хотя, конечно, тебе будет непросто. Имей в виду: что бы ты ни делала, не пытайся устранить беспорядок.

— Как? Но разве цель не в том, чтобы заменить хаос гармонией?

— По большому счету, в этом, — отвечает Черный маг. — Однако нельзя устранить хаос силой хаоса, разве что если ты чрезвычайно сведуща и сильна. Разве можно положить конец убийствам с помощью убийств?

— Можно уменьшить число смертей, — замечает Креслин, ступая на высохшую красную глину.

— Верно, — Клеррис улыбается, щурясь на послеполуденном солнце. — Истребляя тех, кто убивает людей сотнями, ты и вправду уменьшишь число смертей, но при этом в той же мере увеличишь свои разрушительные возможности. Вот почему Мегера так боится твоего клинка. Дело даже не в твоей способности убивать, а в том, что даже вовсе не прибегая к магии, ты сам превращаешься в разрушительную Белую силу.

— Именно это я и чувствовала, хотя не могла найти правильные слова, — признает Мегера.

— Хорошо, — говорит Клеррис, — продолжим. Теперь, когда у вас обоих есть навыки, попробуйте прочувствовать это дерево.

Креслин делает, как сказано, и видит бело-красные линии хаоса, пронизывающие черную гармоническую основу.

— Но почему я не могу убрать эту белизну? — настойчиво спрашивает Мегера.

Клеррис вздыхает:

— Попробуй.

Затаив дыхание, Креслин наблюдает за тем, как Мегера обхватывает дерево потоками силы. Спустя несколько мгновений она подается назад, и белизна действительно исчезает, оставив лишь черный фон.

— Вот видите, у меня получилось!

— Да, получилось, — нейтральным тоном подтверждает Клеррис. А продолжающий следить за деревом Креслин видит, как чернота ширится, словно заполняя образовавшиеся пустоты, но, расширяясь, бледнеет, редеет… и исчезает.

С громким треском ствол дерева расщепляется, но еще до того, как это произошло, оно ощущается как иссохшее и мертвое.

— Упадет оно только через несколько недель, — говорит Клеррис, — однако это дерево погибло.

— Но почему? — восклицает Мегера. — Ты ведь знал, чем все кончится, так почему же позволил мне убить дерево?

— Потому, — отвечает Черный маг терпеливым тоном наставника, — что и порядок, и хаос — это энергии, способные к сосуществованию. Если в чем-либо живом хаотическое начало достаточно сильно, то его удаление снизит жизненную энергию ниже уровня, необходимого для поддержания существования. Хороший целитель может излечить какой-нибудь недуг, но этот процесс всегда сопряжен с риском, особенно в тех случаях, когда хаос основательно внедрен в структуру организма.

— Так что же, хаос лежит в основе всего? — спрашивает Креслин.

— Тьма! Конечно же, нет. Во всяком случае, не в основе жизни. Для ее поддержания требуется гармония. Вот почему Белые в большинстве своем умирают молодыми. Конечно, это не касается похитителей тел, — Черный маг выпрямляется и указывает на погубленное дерево. — Считайте это уроком. Чтобы победить хаос, нужно не устранять его, а усиливать гармонию. Для тебя, Мегера, это особенно важно.

Но Мегера молчит, уставясь в землю, поджав губы и сцепив за спиной руки.

LXXVIII

Креслин снова показывает прием: палка из белого дуба описывает медленную дугу.

Торкейл, черноволосый солдат с жиденькой бороденкой, первым встретивший новых регентов на пристани, так же медленно повторяет движение, стремясь выполнить его с той же легкостью, что и юноша с серебристыми волосами.

Однако Креслин останавливает его на середине приема.

— Следи за запястьем…

Торкейл отступает и начинает все сначала.

Креслин смотрит на него, но на сей раз наблюдает не за выполнением приема, а за тем, как сочетаются и противоборствуют в этом человеке гармония и хаос. Потом он напрягается и, как проделывал уже не раз с овцами и растениями, усиливает внутреннее гармоническое начало.

Пошатнувшись, Торкейл трясет головой, смахивает со лба прямые черные пряди и смотрит на белую дубовую палку в своей руке.

— Ты делаешь успехи. Будешь больше учиться, и все у тебя получится, — говорит Креслин и поворачивается к следующему.

— Ты?