Башни немецкого замка

– Могу подкинуть еще пару версий. Допустим, Кунце и его супруга первыми вбежали в северный коридор. До проема в актовый зал оставалось всего десять шагов. Но справа окна. В одно из них впоследствии вывалился Ланке. Кунце уже понял, чем чревата эта беготня, кинулся к ближайшему окну, выбросил свою папку и только после этого вбежал в актовый зал. Там кусты растут вплотную к стене, и он мог знать об этом. Вот только какая незадача. Бойцы обшарили эти кусты два раза и ничего не нашли. Есть и вторая версия. В портфеле у Кунце изначально ничего не было.

– Это почему? – спросил Поляков.

– Причин много. Выбросил раньше, кто-то похитил. А то он и вовсе давно утратил свои чертежи, а все необходимые знания держал в голове.

– Умеете вы порадовать, Вадим Алексеевич. Нет, такие версии не работают. Похитить материалы было некому, все свои. Рядовым охранникам они не нужны, а Ланке, как мы сами видели, бежал налегке. У Кунце было время собраться после объявления тревоги, однако личные вещи он оставил, а портфель взял. Зачем, если тот пустой? Неужели не глянул в него, не убедился в том, что все материалы на месте? Потом была перестрелка во дворе, все вернулись в холл, побежали к лестнице. Вряд ли Кунце выбросил свое добро в холле. Он надеялся, что сможет спастись. Да и мы потом там все осмотрели.

– Да, не срастается, – согласился Злобин с этими словами. – Интрига остается.

«Интрига не только в этом, – подумал он. – Что за материалы, черт возьми? Кунце не ученый, не видный деятель рейха, он всего лишь инженер. Что-то изобрел, разработал, из-за того и сыр-бор. Его придумка дорого стоит. Кунце был нужен нашему командованию живым, вместе со своими чертежами. Но он убит. То, что при нем находилось, не является проектом некоего чудо-оружия, способного переломить ход войны. Над этими вещами работают большие коллективы, и секреты хранятся в разных головах, а не в одной. В случае с Кунце мы столкнулись с чем-то иным, сугубо индивидуальным, но все же имеющим огромное значение. Это не может не интриговать».

– Арестанты не раскололись? – спросил Поляков. – Они отказываются сотрудничать с нами?

– Молчат.

– Вы странно на меня смотрите, Вадим Алексеевич, – заявил Поляков. – Как на преступника, право слово. Я догадался, о чем вы думаете. Ваш подчиненный Кустовой тоже так смотрит. Но ему хватает такта отводить глаза. Вы узнали о моих неприятностях шестилетней давности, не так ли?

– Признаюсь, да.

– По-вашему, это редкость? – Скулы майора побелели. – Моей вины в случившемся нет, и органы это ясно дали понять, освободили меня и восстановили во всех правах. Не было состава преступления в моих действиях, понимаете? Приключилась досадная ошибка.

– Не расскажете, Евгений Борисович?

– Ладно, расскажу. – Майор снова вынул пачку, закурил.

Костяшки пальцев у него непроизвольно подергивались. Воспоминания были не из сладких.