Башни человеческих душ (СИ)

Перрон встретил Августа сотней огней, которые отбрасывали изящные кованные фонарные столбы, выстроившиеся в ряд, подобно солдатам на построении. Не теряя времени даром, он нырнул в здание вокзала, которое было почти что полупустым. Немногочисленные пассажиры расположились на стульях в ожидании своих поездов, возле кассовых окошек практически никого не было. Молодого доктора, безусловно, поразила внутренняя обстановка зала: стены были испещрены резными контрфорсами, круглые и квадратные арки, капители и другие архитектурные особенности. Мраморные плиты с геральдическими узорами устилали пол, широкие лестницы полированными перилами уходили на второй этаж; огромные часы в золоченой раме прямо над выходом в город всегда показывали точное время; по всему залу были расставлены цветы в кадках и горшках. Но самым захватывающим предметом интерьера оказались огромные хрустальные люстры, сияющие сотней огней. Август рассматривал обстановку с завидным любопытством пока добирался до кассы с билетами. Молодая девушка-продавец была весьма приветлива и поинтересовалась, на какой рейс он хочет взять билет.

Услышав, что ему нужно отправиться за границу, она поинтересовалось, имеются ли у него специальные документы для ее пересечения. Август показал ей свой пропуск, заверенный военно-гражданской администрацией города Зальт, и после нескольких минут получил его обратно вместе с билетом на транзитный поезд, следующий в столицу Реготской республики – Байд, с остановкой в Пельте.

Поезд отправлялся со второй платформы в полдвенадцатого ночи, а огромный циферблат сейчас показывал только без пятнадцати девять. Нужно было убить почти два часа времени, а потратить их было некуда: город посмотреть он все равно не успеет, да и вряд ли можно многое рассмотреть, когда на улице стоит ночь. Не придумав ничего лучше, Август бесцельно слонялся по зданию вокзала, и даже сделал несколько снимков, впервые испробовав фотоаппарат профессора. После он расположился за столиком в кафетерии на втором этаже, заказав себе кофе и несколько булочек, которые, по счастливой случайности, еще не успели разобрать. Настроение ему немного подпортил военный патруль, который поинтересовался, куда это молодой господин направляется в столь позднее время. Сержант, лицо которого отличалось весьма грубыми чертами, долго изучал его документы, особенно пропуск, после чего попросил открыть чемодан, и только убедившись, что Август не шпион и не стремиться устроить террористический акт, отпустил его, натянуто вежливо пожелав счастливого пути.

Подобное событие немного выбило его из колеи и оставило неприятное впечатление, но с другой стороны он понимал, что в подобных обстоятельствах это скорее была вынужденная мера, чем обычная придирка. По крайнее мере ему хотелось в это верить.

Август смог немного расслабиться только когда устроился в купе, подготовившись ко сну. К большому счастью, он ехал один, да и на весь вагон вряд ли набралось бы хотя бы пятнадцать человек. Словом, молодой доктор был очень рад оказаться в уединении и смог полностью расслабиться. Выпив предварительно таблетку снотворного, он блаженно вытянулся на койке-сиденье. Деньги и все важные документы он спрятал под подушку, посчитав, что так будет надежней всего. Проводник предупредил, что разбудит всех, когда поезд будет пересекать границу, а потому Август постарался как можно быстрее отойти ко сну под мерный стук железных колес.

Проводник разбудил его примерно в пять часов утра, когда поезд сделал остановку на контрольно-пропускном пункте. Отряд военных, облаченных в черно-коричневую униформу, при поддержке нескольких собак, сначала внимательно просмотрел документы молодого доктора, после чего псы обнюхали его чемодан. Всю эту процедуру Август перенос стоически, однако, в душе чувствовал себя преступником, провозящим контрабанду. Только когда досмотр был полностью закончен, и дверь его купе плотно закрылась, он смог выдохнуть и перевести дух. Уснуть снова уже не получилось, несмотря на крайнюю степень усталости и изрядную сонливость, а потому ему оставалось только созерцать пейзаж за окном, который проносился одинокими рощицами, пустыми полями, излучинами рек и транзитными станциями. Иногда можно было разглядеть уничтоженную технику, развороченные блиндажи и покинутые окопы, которые зияли, подобно ранам, не так давно ушедшей войны. Ринийской империи еще повезло, что боевых действий на ее территории практически не было, и они отделались «малой кровью», но от этого на душе становилось еще противней, поскольку наиболее сознательные жители страны понимали, что им просто повезло, в отличие от соседнего государства, добрая половина которого, была практически уничтожена.