Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт

Брюнхвальд и Роха его отговаривали: не дело первого офицера, вождя, в которого верят солдаты, таскаться в рекогносцировки. Разъезд запросто может налететь на врага, на засаду, кавалеристы к этому привычны, приучены сразу обращаться в бегство при малейшей опасности, генерал и его выезд могут и не сообразить, ввязаться в ненужную стычку. Но он всё равно ездил, потому что не мог сидеть в лагере, чувствуя, что время уходит, как вода сквозь пальцы. А тут ещё приходил к нему Кленк поговорить. И о чём же мог говорить ландскнехт, как не о серебре. Пришёл и начал издалека: мол, людишки его оскудели, хотят знать, можно ли пограбить городишко Мелликон. Городишко-то богат, сам мал, а ярмарка в нём большая. Вон какая пристань тут длинная. Волков ему сказал, что грабить здесь никого нельзя. Нельзя, собираясь идти в середину горской земли, оставлять в тылу взбешённые грабежом города. И сказал капитану, чтобы люди его были с местными ласковы. Тогда Кленк стал спрашивать: не причитается ли его людям серебра из тех сундуков, что привезли генералу горожане. На что Волков напомнил ландскнехту про законы воинские, которые гласили, что, помимо платы, солдатам принадлежит только то, что взято ими на меч. Например, всё имущество в лагере, включая хорошие пушки, которые Волков у солдат непременно выкупит. А те подарки, что горожане делают генералу, солдат не касаемы.

Кленк ушёл недовольный, а Волков, глядя ему вслед, думал о том, что не будь ландскнехты так жадны и своевольны, то не было бы солдат в мире лучше.

И сразу после Кленка — радость. Родственник его явился. Из его земли на этот берег переплыл, да не один. И был то не кто иной, как капитан Рене.

— Ваше приказание, господин генерал, исполнено. Люди до вашей земли доведены, померло и сбежало, а также поймано и повешено мною всего двадцать два человека. Передал всех людишек по списку, сдал я вашему управляющему Ёгану и новому человеку. Сама госпожа Ланге приезжала на мужичков смотреть, ласкова с ними была, детей так и вовсе кормить велела хорошо.

Волков встал и обнял родственника. Хоть часто он бывал недоволен им, но сейчас был ему благодарен. И за то, что довёл мужиков до его земли почти в сохранности, и за то, что привел с собой солдат из конвоя. Пусть далеко не всех, но семь десятков пехотинцев и восемнадцать кавалеристов были совсем не лишними после тех огромных потерь, что понёс кавалер при взятии лагеря горцев.

— Благодарен вам, дорогой родственник, — говорил генерал, выпуская капитана из объятий, — ну, садитесь, рассказывайте, как дошли, как госпожа Ланге себя чувствовала?

Небольшой пир спас его от изматывающего ожидания, но лишь на этот день, следующим утром он опять не удержался и поехал снова на юг. Он тщательно высматривал дорогу на Висликофен, вечерами, сидя с офицерами над картой, он ещё и ещё раз убеждался в важности этого города. Это был почти центр земли Брегген. Отличная точка для удара в любом направлении. Висликофен нужно было брать во что бы то ни стало. С этим были согласны все его офицеры.

Дождался. Сначала приехал с того берега Максимилиан с воспалённой, красной, грубо зашитой щекой. Раньше был красавцем белокурым и румяным, теперь уже стал похож на человека ремесла военного, на солдата, такого, как иные. Волков посмотрел на него и спросил:

— Готовы ли вы, прапорщик, здоровы ли, может, лечиться вам нужно?

— Брат Ипполит сказал, что зашили мне рану плохо, некрасиво, он бы сделал красивее, но ещё он сказал, что рана затянется, наказал мазью мазать, и всё.

Только поговорил генерал со знаменосцем, так прибежал человек и доложил, что идёт с востока баржа, Эберст со своими людьми.

Пока седлали коня, пока ехали, так Мильке уже привёл первую баржу к причалам Мелликона, стал выгружать людей, а за ней уже по реке другие идут. Волков благодарил Бога. А уже к свободным пирсам следующие баржи швартуются. Пришли наконец-то! Суета на причалах, что ещё вчера были пусты. Солдаты, лошади, порох и картечь в бочках. Пробираясь через толчею и суету, он видит офицеров.

Эберст, и Пруфф, и инженер Шуберт уже на берегу, глядят за выгрузкой своих частей. Он едва сдержался, чтобы не спрыгнуть с коня и не кинуться к ним с объятьями. Так был рад им. И при этом он ещё посмеивался над угрюмым видом горожан, что пришли посмотреть на прибывших врагов. От одних их кислых рож смеяться хотелось.

Не дожидаясь выгрузки всех людей, генерал тут же, чуть отойдя от суеты, собрал совет, позвав сюда, на берег реки, ещё Брюнхвальда, Роху, Кленка и фон Реддернауфа, Дорфуса.