Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт

Он решил не ночевать в городе, решил забрать Бригитт и Ёгана и тут же ехать домой. А Бригитт ему перед этим и говорит:

— Господин Кёршнер посоветовал нам человека только что, который в хозяйстве умел. Я поговорила с ним, он от графа ушёл.

— От графа ушёл? — удивился кавалер.

— Да, господин Кёршнер так и сказал. Может, поговорите с ним?

— Господин, — добавил Ёган просительно, — поговорите с ним. Может, приглянется он вам, человек он весьма учёный.

Может так случиться, что через месяц, а может, недели уже через две, горцы будут жечь его дом и его пристани. Мужики с бабами, которых он пригнал из-под Нойнсбурга, станут разбегаться радостные. А он сейчас умелого управляющего нанимать станет? Да, станет, почему-то Волков верил в свою звезду:

— Ну, зовите его, госпожа моя.

Пришёл человек высокий, немолодой, пятидесяти лет. Худой, но видом бодрый, в хорошей одежде. В руках он держал весьма толстую книгу, на боку у него висела чернильница и пенал для перьев, как у заправского писца. Пальцы от чернил чёрные — грамотный. Это Волкову сразу понравилось.

— Эрнст Кахельбаум, — представился человек с низким поклоном. — Последние двенадцать лет работал управляющим у графа фон Малена во всех его доменных владениях.

— А отчего же вас от должности отставили? — спросил кавалер.

Эрнст Кахельбаум сразу как будто обиделся, но отвечал он с почтением:

— От должности я не отставлен был, а ушёл по своему разумению.

— Ах вот как, — продолжал Волков и указал на книгу, что была в руках управляющего. — А что это за книга у вас?

— То простая книга, с чистыми листами, — начал объяснять Эрнст Кахельбаум и показывать книгу кавалеру, — но у меня в ней будут вписаны все добытки и все траты вашего хозяйства. Всё будет занесено в таблицы и реестры, вот видите, вот сюда, — он стал показывать расчерченные страницы книги. — И ни о чём я не позабуду и ничего не пропущу.

«О, да ты, братец, из тех учёных зануд, что всё записывают».

— Я всё это сам изобрёл, — говорил управляющий с гордостью, «чернильными» пальцами тыча в расчерченные страницы книги, — весьма полезно то для ведения хозяйства. В том числе и господин всегда сможет проверить, как идут дела в его земле. Разобраться в этом не сложно, главное желание иметь и грамотным быть.

— Уж очень вы учёны, — сказал кавалер задумчиво, — какую же вы плату потребуете за учёность свою?

— Прошу я немного, — отвечал Эрнст Кахельбаум, — прошу лишь шестьдесят талеров Ребенрее и два процента с прибыли.

— Шестьдесят талеров содержания, да ещё два процента? — удивился кавалер.

А тут заговорил Ёган:

— Господин, вы больше тысячи душ приведёте, мне с такой прорвой не справиться, ей-Богу, я даже думать боюсь, что мне с ними со всеми делать. Возьмите этого господина. Сразу видно, что он человек сведущий.

— Два процента! — отвечает кавалер. — Да ещё содержание.

— Господин мой, — заговорила Бригитт. — Давайте возьмём этого учёного мужа, коли станет он нам не по карману, так будем его просить уйти. А пока пусть он поможет.

— Да-да, — поддерживал её Ёган. — я с господином Эрнстом Кахельбаумом говорил, он и в посевах, и в скоте, и в земле оказался сведущ. Я как только сказал ему про нашу землю, так он сразу мне назвал, что будет у нас расти, а что нет, и всё без ошибки назвал.

Волков чуть подумал и спросил:

— А отчего же вы всё-таки ушли от графа?

— Говорить о своих нанимателях прежних считаю неприличным, — важно отвечал Эрнст Кахельбаум.

— Неприличным? Ну что ж, может, вы и правы…, - произнёс кавалер. — Ладно, я вас беру, но управляющим будет мой человек Ёган. Его я знаю не первый год, он мне предан. А вы будете вторым человеком, и его слово над вашим будет решающим.

— Воля ваша, господин, — отвечал Эрнст Кахельбаум с поклоном. — Соберу семью и вещи и через два дня буду у вас.

Когда он ушёл, Волков заметил, садясь в карету к уже сидевшей там Бригитт:

— Дорог, да ещё и спесив. И не говорит, почему от графа сбежал. Подбили вы меня на глупость, кажется.

— Господин, мне одному со всем не справиться, — говорил Ёган, закрывая за ним дверцу. — Слыхано ли дело, тысяча душ придёт. И мне отвечать за всех! Боязно.

— Боязно! — передразнил его Волков. — Трус!

Дома были уже ночью. Сыч с Ежом пришли к нему и спросили, что делать с пленным.

— Он мне ещё нужен, — ответил Волков. Кавалер надеялся, что когда вернётся с войны, всё-таки вызнает наверняка, кто и почему на него нападал. А мысли у него были. Подозрения были. И зачинщик, кажется, уже был. Одного не было. Не было причины.

Но ничего, когда он найдёт зачинщика и припрёт его к стене, поставив перед ним бриганта-свидетеля, то и причина станет ясной.

А пока он, не зайдя даже домой, чтобы поцеловать жену, лишь высадив Бригитт, поехал сразу в трактир. А кабак битком. Духотища страшная, откуда столько всякого народа набралось — непонятно.