Башмаки на флагах. Том 1. Бригитт

— Хотите сдобу, госпожа Сивилла? — говорит юноша, он смотрит на неё, такой белозубый, плечи широкие, руки сильные у него. — Булки у меня ужас как хороши, ни масла, ни сахара на них не жалею. А яиц сколько уходит — пропасть!

И она не выдерживает, улыбается ему, хоть и не хочет.

— Ну, госпожа, берите, бесплатно вас угощу…

— Вечером приноси, куплю, — вдруг неожиданно для себя самой говорит Агнес, — дом мой знаешь, поди?

— Слева от монастыря стоит, — сразу говорит парень.

«Откуда подлец только знает, неужели следил?»

А тут и Игнатий его, наглеца, заметил:

— А ну пошёл, — рычит кучер, нагибаясь с козел, и в воздухе звонко щёлкает бич.

— Ай, сволочь какая, — кричит Петер Майер и отрывается от кареты, — как больно ожёг!

Он остаётся на дороге, чешет бедро, а Агнес выглядывает в окно и смеётся, видя это: получил, наглец! Поделом!

Выругав и немного напугав портниху, чтобы та лучше старалась, Агнес вернулась домой.

Шла Рождественская неделя, на улицах было много людей в лучшей своей одежде. Люди ходили друг другу в гости, встречаясь обменивались поклонами и поздравлениями. А девушка, видя на улицах радостных людей, слыша, как громко они славят святой праздник, тоже хотела, чтобы её кто-то поздравлял. Тоже хотела с кем-нибудь поболтать. А с кем ей было общаться? Со слугами? С вонючим детоубийцей? Со старым хирургом? И тут она поняла, что особо ей и поговорить-то не с кем. Как хорошо было прежде, когда она могла говорить с господином. Он её слушал. И ничего, что с высокомерной улыбкой, но слушал, общался и спорил по вопросам писания. И с братом Ипполитом могла поговорить. А теперь тут, в огромном городе, в котором живёт, как говорят, сорок тысяч человек, ей не с кем было словом перекинуться. Ну не с Утой же, этой собакой о двух ногах, ей говорить. Вот она и ждала званого ужина, на который её пригласил банкир Энрике Ренальди, хоть и не знала, доведётся ли ей там поговорить с людьми. Хотя вряд ли, приличной деве в обществе подобает больше молчать, а вот торговое, но тайное дело вести с епископом ей точно придётся. Нет, в том, что ей удастся продать зелье попу, она не сомневалась. Раз поп его искал, значит, и купит. Лишь бы у него деньги были, а уж убедить его она сможет.

И всё-таки, даже этот ужин был не тем, чего она искала для своей души. Ужин был важен для дел. Только для дел. И умные разговоры с господином и братом Ипполитом тоже всё не то было. Ведь не могла она о своих тайных силах, о своих скрытых умениях им рассказывать. Даже господину не могла, хотя он многое знал про неё. А ей так хотелось поделиться этим хоть с кем-нибудь. Похвастаться, показать, что она может, какие зелья умеет вываривать, увидать восхищённые глаза и выслушать похвалы. Ну, а кто мог её похвалить? Вот эти вот людишки, что жались к стенам, когда её карета проезжала по улицам? Городские пузаны, хозяева лавок и мастерских, глупые бабы, что вечно хлопочут по кухне да по дому, волнуясь о своих многочисленных выводках да о своих никому не нужных бессмертных душах. Да расскажи она им про свои умения, так они к попу тут же побегут. Донесут сразу. Нет, никому из всех этих людей она рассказать о себе не могла. Прислуга и так о ней знала и боялась её, даже Игнатий её побаивался. Вот и стала она иной раз заглядывать на рынки, бродила там, как будто искала себе редкие приправы, а сама всё высматривала и высматривала там женщин, особенно смотрела среди тех, что торговали травами да настоями. Заглядывала им в глаза, пытаясь узнать среди них таких же, как она. Сестёр.

Но пока никого не находила, то ли скрывались бабы, боясь показать себя, то ли не было ей подобных на рынках. В общем, томилось сердце молодой женщины. Ни подруг, с кем поделиться, ни любимого, с кем спать лечь.

— А ну стой, — крикнула она кучеру, увидав на палке возле лавки шляпника связку разных шапок.

Карета тут же встала. А Агнес выглянула из окна и произнесла, показывая пальцем на шапки:

— Покажи, что у тебя есть.

Расторопный продавец, который только что болтал с соседом, тут же кинулся к ней со всеми шапками, что были привязаны к шесту:

— Какую вам угодно посмотреть, госпожа?

Агнес некоторое время выбирала, разглядывая шапки, и потом сказала:

— Вот ту, красную, с фазаньим пером.

— Ах, как хорош ваш выбор, — тут же забубнил продавец, отцепляя шапку от палки, — все благородные девицы, что не замужем, такие носят.

— Девицы? — Агнес взяла шапку в руки. — Что ты врёшь, дурак? Разве девы в нашем городе такие носят? Не видела я таких шапок на головах дев. Я вообще её для юноши покупаю.

— Конечно-конечно, — ничуть не смутился торговец, — для юноши лучше и быть не может. Вон какое перо у неё, и такую красную шапку все издали будут видеть.

— Ну и сколько? — спросила девушка.

— Восемьдесят пять крейцеров, добрая госпожа, — с улыбкой сообщил торговец.

— Восемьдесят пять? — это было явно недорого для фетровой шапки красного цвета, да ещё и с большим пером. Но в Агнес давно поселилась женская страсть к торговле. — Шестьдесят дам.