БАСАД

Единственное, что осталось неизменным — это миф о чистой любви. Миф сохраняется незапятнанным, несмотря на то что мы конопатим любовью какие попало щели и прорехи бытия, и оправдываем ею не только эксцентричные выходки, но и все несовершенства мироздания. Любовь, наличие любви как бы искупает и страдание, и жизнь, и смерть… примиряет с ними, оправдывает. Любовь призвана уравновешивать весы. Создавать иллюзию, что не все напрасно. Но… любовь — настоящая, мирская, а не воображаемая — ничего не уравновешивает, не оправдывает и не искупает. Она — лишь тень, неуклюжая и трогательная попытка воплощения сентиментального литературного образа, некогда возведенного на пьедестал Шекспиром, Гете, Пушкиным и иже с ними.

Микро- и нано-паники

— А в чем проблема?! — брякает МАксим, подчеркнуто игнорируя мое присутствие и в который раз обращаясь исключительно к Шмуэлю.

МАксим — это тот, который инженер лаборатории и колхозник из Нетивота. Уже третий месяц он бойкотирует меня из-за конфликта на тему Дам. Точнее, того, что можно или нельзя делать и говорить в их присутствии. Его негодованию нисколько не мешает тот факт, что в нашем чисто мужском коллективе никаких Дам как не было, так и нет. Колхозный рыцарь Амбера ведь борется за правду, а борцам за правду не до каких-то там частных мелочей окружающей действительности.

Враждебные вихри, веющие в сознании колхозника, нагнетают обстановку в нашей маленькой группе, и я неоднократно пробовал с ним помириться. Но он всякий раз вздымал знамя священной борьбы и вступал в роковой бой со злобными силами в моем лице. Особенно ему нравилось разносить в клочки мой первый роман, самозабвенно талдыча, что главный герой, который в его воображении уже полностью слился со мной самим, груб, спесив и в целом крайне несимпатичен. Что тут скажешь? Я пытался вернуть общение в конструктивное русло, а МАксим сокрушался, что, прочитав мою книгу, разослал ее всем знакомым и теперь терзается запоздалыми раскаяниями.

— Значит так, по делу, — завершив костерить мой моральный облик, заявил он на последней беседе. — Сперва ты устроил какую-то истерику. Потом еще чего-то, не помню, че ты там молол… Но уж коли ты хочешь разрядить обстановку, я рад! Я приветствую! Только давай так: говорящий берет в руки по гантеле и становится на одну ногу, — это у колхозника такой первобытный способ нормировать время, отведенное каждому на высказывание. — Сейчас говорю я. Ты книжку свою читал? Ты вообще помнишь, что там написано?

Выходя на новый круг, МАксим упивался своим надрывом. В его голосе звучала искренняя обида, будто я нарочно сочинил все так, чтобы при первом прочтении ему понравилось, и основной целью написания романа было втереться в доверие простодушному колхознику. Но теперь-то он меня раскусил, теперь-то он распознал мою истинную сущность. И ему стыдно. Стыдно, горько и больно, что он приложил руку к распространению этой… этой… тут он вздыхал и скорбно устремлял взгляд куда-то вдаль.

Не скажу, что это совсем не задевало. Задевало. Даже очень. Но как на такое реагировать, не оправдываясь, я не знал. Не утешать же его… Оставалось лишь молчаливо посочувствовать. Налюбовавшись далью, МАксим вновь заводил свою шарманку, а я уже жалел об отсутствии гантелей и поражался тому, как затейливо, оказывается, можно выворачивать реальность наизнанку.

Из мирной инициативы ничего хорошего пока не выходило. Холодная война ужесточилась.

— Дык, а че такого? — напирает МАксим, продолжая делать вид, что в кабинете находится только он и профессор Басад. — Сейчас я раскурочу микроволновку, делов-то… — в доказательство он энергично взмахивает зажатой в кулаке отверткой. Зачем он притащил ее на встречу — загадка. — Разберу, вытащу этот, как его… СВЧ-излучатель, и будем жарить.

Опасения на тему излучения зрели во мне уже давно. Проводя опыты, я сотни раз в день пользовался микроволновкой, и необходимость постоянно облучать себя и окружающих всерьез меня тревожила.

Пришлось вникнуть в способы измерения электромагнитных полей. Вопрос на удивление нетривиальный — простейшие дозиметры, которых пруд пруди в интернет-магазинах, не подходили. В статье, сравнивающей бюджетные модели, наглядно доказывалось, что показания дозиметров этой категории разнятся на несколько порядков.

Я стал настаивать на покупке профессионального прибора. Речь шла о нескольких сотнях долларов, и тут истерика началась у профессора Басада. Разбрасываться средствами он был не намерен! Меж тем мы уже с горем пополам разобрались с воздухозаборными клапанами, научились пользоваться итальянским микроволновым генератором и почти сразу убедились в его непригодности для наших нужд. А возможности бытовой микроволновки, во всяком случае, в ее первозданном виде, были практически исчерпаны. Дилемма, что и как делать дальше, становилась все острей и актуальней. Шмуэль рвал и метал, требуя родить решение в кратчайшие сроки.