Барон в юбке

Огромный по нынешим временам обоз – аж целых шесть фургонов, для виду нагруженных награбленным на границе барахлом, а на деле скрывавших в своем чреве семь десятков матерых преворийских легионеров-ветеранов, благополучно предолевал одну версту за другой, а у нас до сих пор не было ни одного инцидента. Те немногие, страдающие излишним рвением, ‘стражники’, кто настаивал на более придирчивом осмотре сопровождаемого двумя десятками молчаливых, вооруженных до зубов храмовников груза, встречали рассвет уже на том свете – благо, в условиях всеобщего бардака и практически полного отсутствия связи, этот ‘финт ушами’ волне сходил нам с рук – лишь бы свидетелей не оставалось.

Неоценимую помощь в деле оказал толстяк Кру Пацех, назначенный номинальным главой каравана – наш трусоватый фермер на проверку оказался незаменимым конспиратором и талантливейшим взяточником. Не было практически ни одного дорожного стража, которого бы за небольшую мзду не уболтал бы наш языкастый провожатый, дабы тот пропустил обоз без досмотра. Как выяснилось в последствии, старик провел весьма бурную молодость в рядах неистребимых, как тараканы, и как тараканы же вездесущих, кримлийских контрабандистов, доставлявших Имперским Трактом в некогда опальную Фронтиру запрещенные к вывозу преворийские товары.

Не смотря на уже довольно позднюю осень, здесь, в Кримлии, днем еще довольно жарко и к вечеру внутри фургонов под грудами старой рухляди, к тому же кишащей оставшимися от старых хозяев паразитами, становится просто невыносимо – тело так адски чешется, что при проезде очередной мытарни приходится грызть кожаные ремни доспеха, чтобы отвлечься и, не дай Бог, не выдать себя движением.

Разморившись от тепла пригревающего сквозь рогожу тента солнца, я и не заметил, как задремал.

То проваливаясь в сонное полузабытье, то выплывая из мари, прошел еще один день пути.

Окончательно разбудило меня уже ближе к вечеру сопение подошедшего к нашему фургону Кру Пацеха:

– Приехали, Ваша Светлость, пора …

…сон слетел, словно его и не было, мышцы с трудом сбросив с себя онемение и усталость, подбросили закоченевшее от долгой неподвижности тело к выходу.

Внутрь передвижной крепости, образованной ставшими в круг возами, споро выбираются вылезшие из под вонючего тряпья заспанные легионеры.

Сотник Капеул, с приклеенной к щекам черно-смоляной бородищей и плетеном из сыромятных ремней гамбизоне, усиленном на груди и спине медными бляхами, наконец-то сбрасывает с себя опостылевшую роль десятника сопровождающих обоз ‘храмовников’, натягивая прямо поверх гамбизона привычную лорику.

– Ваши лазутчики, лан Ассил, кивнул он на моих парней в зеленых, крашеных в ‘камуфляж’ травяным соком рубахах, доложили, что укрепление, за стенами которого содержат наших сограждан находится в полупоприще отсюда.

Мы должны атаковать засветло, – не терпящим возражений тоном закончил он, нахлобучивая на бритый череп лоснящийся полировкой гребенчатый шлем.

Положив ему руку на плечо, я скептически интересуюсь:

– Капеул, дружище, вы вот так, прямо в преворийской лорике и шлеме с центурионским гребнем в атаку на стены и попрете?

– Ну да, а как иначе? – Бывалый центурион неподдельно смутился:

– Я свой гребень (алый гребень на шлеме – знак отличия сотника -центуриона в преворийском легионе, аналог погон в земных армиях) кровью и потом заслужил и без него в бой не пойду – невместно. Вокруг одобрительно загомонили абсолютно согласные со своим командиром легионеры.

Видя мою скисшую морду лица, на которой явственно проступало: ‘ Боже мой… И это лучшие из лучших …’ Сотник задумался, затем, ‘уловив’ причину моего недовольства бодро заявил:

– Нет, конечно сначала мы сделаем штурмовые лестницы и подготовим зажигательные стрелы – все равно на более правильную осаду с баллистами и ‘бараном’ у нас нет ни припаса, ни времени, ни мастеров…

Безнадежно махнув рукой и тяжело вздохнув, начинаю подводить преворийцев к основам современной диверсионно-подрывной деятельности:

– Сколько в крепости людей?

– До сотни.

– И скольких своих солдат вы собираетесь потерять при штурме?

Центурион чуть смущенно оглянулся на стоящих позади него легионеров.

– Они солдаты, их долг защищать граждан империи даже ценой собственной жизни. Рисковать ею – наша работа, и если кто-то из нас погибнет – что ж, на то воля богов.

Не сдержавшись, я вспылил:

-Лично я не собираюсь терять под стенами этого занюханного форта ни одного из наших ребят! Запомните это, центурион!!! Ни одного! И так же не собираюсь терять кого-бы то ни было на пути домой, а вот как раз для этого мы должны будем сделать следующее…

***

Раннее утро исходило стылым, осклизлым туманом, обычным для лесисто-болотистой местности осенью.