Барон из МЧС-3

Почти час мы потратили, ползая по округе. Выводы неутешительные. Твари так обложили единственный вход в подземную лабораторию, что даже невидимка не проскочит в любом направлении. Полноценная армейская дивизия зелёных в округе, а то и две.

— Вера, — после долгих размышлений начал я небольшой ликбез. — Чах поставил мощную защиту из Пояса Хаоса. Рано или поздно, но харки его пробьют. Есть два вида пояса: Пояс Хаоса, к которому относятся некоторые твари и некоторые люди с минус Даром. И Пояс Порядка, к которому склонны существа с положительным Даром. Оба Пояса имеют разные взаимоисключающие свойства. Мы с тобой путешествуем с помощью Хаоса, ибо оба с минусом. Можно, по идее и положительно одарённого с собой прихватить, только это огромные затраты энергии.

К чему клоню? Со мной всё понятно, но я не знаю, как отреагирует защита Чаха на тебя. Где гарантия, что ты не отцепишься во время переноса? И последствия этого непредсказуемы. Хотя тут и ежу понятно, что ничего хорошего ждать не приходится. Поэтому предлагаю не рисковать.

— Хочешь оставить здесь? — недовольно спросила Вера. — Плохая идея. Тем более ты сам сказал, что твой Пояс Хаоса — это моя стихия.

— Не в этом дело. Просто я не знаю, что наумб наворотил в защите.

— Ничего. Узнаем вместе. Да я теперь даже спрашивать тебя не стану. Хоть связывай, но всё равно присосусь пиявкой при переносе и всё. Лучше возьми меня добровольно… В смысле, не возьми, а перемести. Остальное, и тоже очень добровольно, потом наедине сделаешь.

— Смотрю, что ты всё никак не отойдёшь? — улыбнулся я, хотя моей улыбки из-под забрала шлема и не видно.

— Не лыбься! — каким-то своим женским чутьём угадала Верка. — Под впечатлением, конечно, до сих пор нахожусь. Но сейчас разговор не об этом. Повторю: идём вместе.

— Уговорила. На всякий случай, приготовиться к бою! Удачи нам, сержант!

Глава 26

К счастью, перемещение прошло удачно, и защитный барьер Чаха не принёс нам неприятных сюрпризов. Но облегчённо выдохнуть не пришлось. Как только мы оказались в том месте лаборатории, где по моим ощущениям должен находиться наумб, то в мою сторону сразу же полетел кулак, облачённый в перчатку доспехов. Увернулся легко и, одновременно перехватывая руку вражины, вошёл в ускорение. Серп уже в полной боевой готовности. Почти рубанул им тварь по шее, когда дошло, что передо мной человек. И судя по очень знакомому знаку на бронежилете с цифрой «два» это… Жир!

— Ромалы! — ору не своим голосом, привлекая к себе внимание. — Всем отставить! Верка тоже!

Всё-таки хорошо, когда люди приучены к приказам. После правильной дрессировки в экстремальной ситуации солдат вначале исполняет его, а потом начинает думать, на фига он это сделал. А у нас школа за плечами серьёзная. Бой, толком не начавшись, моментально прекратился. Все застыли, недоумённо глядя друг на друга.

— Барон? — недоверчиво спросил Морячок, держа меня на прицеле.

— Ты ослеп? — облегчённо интересуюсь у него.

— Баро-о-о-он!!!

И тут мне пришлось пережить ещё одну битву, уворачиваясь от обнимашек неожиданно найденных товарищей. Я им, конечно, тоже рад, но ведь насмерть могут затискать, гады счастливые. Бурные проявления чувств улеглись быстро. Сейчас не лучшая обстановка для них.

— Какого хера вы тут делаете? — спрашиваю у табора.

— А вы с сержантом Палкиной?

— Борзый, а ты не оборзел игнорировать вопросы старших по званию?

— Виноват, господин старшина. Только мы сами не знаем, как тут очутились.

— Именно, — подтвердил Морячок. — Шли в составе группы. Внезапно в головах помутнело и — хлоп!- знакомые стены гоблинской лаборатории. Зелёные твари кругом копошатся. Но они либо следователями местными, либо всезнайками научными были, так как мы очень легко зачистили объект по новой, грохнув и этих, и немногочисленную охрану.

И ещё… Помнишь ту галлюцинацию, что под Брестом и Тюменью нас навещала? Тоже тут валяется! Кажись, во плоти и…

— Где он ⁈ — перебил я Морячка.

— За стенкой. Мы ему тряпок принесли, чтобы лежалось лучше.

Я тут же рванул в соседнюю комнату. Чаха не узнать. Он лежит с розовой пеной на губах, весь покрыт синяками. Кажется, одно крыло сломано. И исхудал так, будто бы только что из концлагеря прибыл. Даже его всегда выпирающий рахитичный животик втянулся и прилип к позвоночнику.

— Чах! Дружище! — воскликнул я, потрогав его пульс и убедившись, что наумб живой. — Очнись! Чах!

— Дай силы, — не открывая глаз, прохрипел он. — Надо. Срочно. Рука. Кровь.

Наумбу нужна кровь? Да пусть берёт. Неважно, как это аукнется для меня, но смотреть без горечи и ужаса на некогда фонтанирующего энергией товарища не могу. Чах явно умирает.

Быстро скинул броню и, закатав рукав куртки, поднёс руку к его рту. Но наумб не реагирует. Такое ощущение, что на общение со мной потратил последние силы и отключился. Нет, дружок! Я тебя так просто смерти не отдам!