Барон из МЧС-3

Поняв, что наумб мне не помощник, решил воспользоваться его советом. Представив серп, направил его в грудь Палкиной, глядящей на меня с саркастической улыбкой. Получилось! Дальше, мысленно скользя по серпу, внедрился в Верино сознание и уткнулся в стену. Решив особо не мудрить, снова представил серп и расколол им препятствие.

То, что увидел за ним, мне совсем не понравилось. Картина, как Палкина закапывает мой труп в горе из мусора, вывела из равновесия. Потеряв от возмущения концентрацию, выпал в реальность, разорвав ментальную связь с этой внучато-императорской сволочью.

— Ну ты, Верка, и гадина! — с чувством произнёс я, как только прекратился контакт.- Спасаешь её, холишь и в приличных местах лелеешь, а в ответ, значит, на свалке меня похоронить хочешь, мусором закидав. Нет! Ну я ещё понимаю желание грохнуть! По отношению друг к другу оно у нас возникало не раз! Но свалка⁈ Обидно, однако…

— А? Чего? — пробормотала она, ещё до конца не отойдя от ментальной атаки.

Но потом наконец-то до Палкиной допёрли мои слова, и она не просто не побледнела, а побелела до состояния мраморной статуи. И поза тоже соответствующая: словно неожиданно попала под взгляд Медузы Горгоны и замерла с приоткрытым ртом и слегка приподнятыми руками.

Потом цвет поменялся, и Верка превратилась из статуи в замечательного ростовского варёного красного рака. Хоть прямо сейчас к пиву подавай! Понятное состояние для той, которая хранит секрет своего очень непростого происхождения.

— Данила… Ты… Смог? Нет! Не отвечай! Я и так чувствую, что смог! Но это невозможно! Что ты выцепил из моей памяти? И как вообще посмел⁈

— Посмел с разрешения. А суккубу даже этого не понадобилось бы, чтобы выжечь твои мозги, — криво усмехнулся я. — Не волнуйся, всего один блок снял. Я приличный человек и не хочу копаться в чужом грязном белье или мыслях. Даже маленькой части твоего гадкого умишка хвалило… Чтоб тебе самой на свалке всю жизнь ночевать!

— Только это прочёл?

— А разве мало⁈ — воскликнул я, пытаясь отвести от себя подозрения, что знаю о том, чья Верка внучка.

— Подумаешь, психанула немного. У меня просто богатое воображение, вот и стоял образ твоих позорных похорон в голове.

— Иди в жопу! Я обиделся!

С этими словами гордо прошлёпал босыми ногами к нашему брачному ложу и, завернувшись в одеяло, сделал вид, что давно сплю беспробудным сном.

Слышу пыхтение, сопение и прочие звуки злой, готовящейся ко сну девушки. Выключив свет, она поступила так же, как и я: легла на противоположный край огромной кровати, завернувшись в одеяло и повернувшись ко мне задом. Но всё-таки не удержалась и буркнула в надежде начать разговор заново и помириться:

— Спокойной ночи.

Я ничего не сказал в ответ. Пусть видит, насколько глубоко я оскорблён. И вообще! Кто в семье правильней всего умеет обижаться, тот в доме и хозяин. Обычно женщины подобным пользуются, но в инструкции к семейной жизни не сказано: это оружие может палить только в одну сторону. А мы с Палкиной, хоть и фиктивная, но всё-таки семья Ивановых.

Глава 19

Утром я продолжил делать вид, что обижен за вчерашнее. В принципе, давно успокоился, да и не сильно переживал. Но такое состояние отсекает все лишние палкинские вопросы о том, как я взломал её блоки. Ну и заодно отобью у Верки охоту манипулировать мной, давя на дружбу и прочие жалостливые моменты.

— Данила, мир? — наконец-то не выдержала она моего молчания за время сборов к отбытию из гостиницы.

— Я с вами, Оля, и не ссорился, — нейтрально ответил ей, воротя морду в другую сторону. — И уж раз мы на людях семья, то прошу называть меня исключительно Артуром. А то случайно назовёте не тем именем и испортите всю конспирацию.

— Ещё и на ВЫ? — недовольно скривилась она. — Хорошо, Артур! Но перестань себя вести как баба! Было и было! Проехали и забыли! Да, признаюсь, полезла вчера с требованием тех вещей, на которые не имею никакого права. Даже согласна с тобой, что с суккубами рядом мне пока делать нечего.

Только мы с тобой спасатели, и поставь себя на моё место. Такую тварь угрохать — это же просто мечта любого курсанта. Тем более ты знаешь о некоторых моих особенностях и о том, что прокачка мне не помешает. Но и ты хорош! Зачем выпендривался, копаясь в моей голове, а не просто доходчиво объяснил?

Во время этого короткого монолога вначале решил сделать вид, что пошёл на попятную и не злюсь. Но вот концовочка совсем не понравилась. Вроде Верка и извинилась, только последнее слово с обвинениями в мой адрес оставила за собой. А как говорил Штирлиц: «Запоминается последняя фраза.». Нет, так дело не пойдёт. Привыкла принцессочка внучатая быть на первых ролях — пусть будет. Только не в моём фильме.

— Оля, я принимаю ваши извинения, — не меняя тона, ответил я. — Но меня сейчас волнует лишь выполнение задания, а не ваши душевные терзания.