Барков

Барков, отличавшийся дерзким нравом, обостренным чувством собственного достоинства, нетерпением к несправедливости, в «худых делах» преуспел. Так, 23 марта 1750 года на основании приказа президента Академии наук графа К. Г. Разумовского «велено студента Ивана Баркова за его из университета самовольную отлучку и другие мерзкие проступки в страх другим высечь, что и учинено»^[94]. В 1751 году ректор университета Степан Петрович Крашенинников в «Доношении» сообщал, что Барков после кутежа ушел из университета без дозволения, пришел к нему, Крашенинникову, в дом, «с крайнею наглостию и невежеством учинил ему предосадные выговоры с угрозами, будто он его напрасно штрафует»^[95], а потом еще и «чернил» перед профессорами. Опять последовало наказание, опять Баркова высекли.

В Российском государственном архиве древних актов хранится «Дело о студенте Академии наук Иване Баркове, сказавшем за собою „слово и дело“ в пьянстве». На четырех пожелтевших от времени листах — неразборчивый текст, который по нашей просьбе прочла главный специалист архива, кандидат исторических наук Наталья Юрьевна Болотина. Мы ей чрезвычайно признательны за это, так как в «Деле» представлена весьма драматическая история, связанная с очередным проступком Баркова. Приведем этот документ полностью.

«Премория ис Канцелярии Академии наук в Канцелярию тайных разыскных дел.

Сего апреля 1 числа находящийся при Академии прапорщик Петр Галл подал в Канцелярию академическую рапорт: вчерашнего дня, то есть марта 31 числа, пополудни в первом на десять часу пришед к нему в квартиру студент Иван Братковский объявил, что студент же Иван Барков пиян и в студенческих покоях шумит, и по тому объявлению пришел оной прапорщик в студенческие покои, и стал его, Баркова, с адъюнктом Модрахом унимать от того шума, который в то время за собою сказал „слово и дело“, и был взят под караул.

Чего ради по резолюции Канцелярии Академии помянутый студент Иван Барков для исследования о том по указом высылается в Канцелярию Тайных разыскных дел, которая о приеме оного для исследования… изволит учинить по Ея императорского величества указам. Апреля 1 дня 1751 года»^[96].

«1751 году апреля 1 дня в Канцелярии тайных разыскных дел присланной ис Канцелярии Академии наук оной Академии студент Иван Барков принят, и о чем надлежало расспрашиван.

А в расспросе сказал: В Санкт-Петербургской академии имеется он с 1748 году, Невского монастыря с семинаристов, и находится в той Академии в физической математической науке студентом.

А прощедшего марта 31 числа сего 1751 года пополудни в первом часу, будучи он, Барков, той академии в студенческих покоях, необыкновенно шумел, и как Петр Галл пришед в те покои стал ево, Баркова, обще той Академии с адъюнктом Модрахом унимать, и тогда он, Барков, „слово и дело“ за собою сказывал, будучи тогда безмерно пьян, а оного де „слова и дела“ за ним, Барковым, нет, и за другими не знает.

К сему расспросу студент Иван Барков руку приложил [Автограф]»^[97].

«Копия.

По указу Ея императорского величества в Канцелярии тайных разыскных дел по слушании дела о присланном в Тайную канцелярию из Канцелярии Академии наук оной Академии студенте Иване Баркове определено: оному Баркову за ложное им за собою „слово и дело“ сказыванье учинить наказанье, бить плетьми, и по учинении того наказанья для определения в должность его по прежнему оного Баркова ис Тайной канцелярии отослать в Канцелярию академии наук при промемории. У подлинного подписано тако: граф Александр Шувалов. Апреля 1751 года»^[98].

«Промемория Канцелярии тайных и розыскных дел в Канцелярию академии наук.

По указу Ея Императорского величества и по определению Тайной канцелярии присланному в оную канцелярию ис Канцелярии академии наук студенте Иване Баркове надлежащее наказание учинено, и для определения его по прежнему ис Тайной канцелярии в Канцелярию академии наук послан, и Канцелярия академии наук да благоволит учинить по Ее императорского величества указу. Апреля 3 дня 1751 года»^[99].

Одним словом: груз сдан — груз принят. Бюрократическая машина работала быстро и четко: схватили, допросили (быть может, с пристрастием), наказали и, слава Богу, отпустили. Крик «слово и дело» означал, что тот, кто это выкрикнул, располагает важными для государства сведениями об умышлении на жизнь государя или же о его недопустимом оскорблении. Ничего подобного Барков, конечно, не знал, за то и был наказан. Заметим, что недонесение квалифицировалось как государственное преступление. Документ о слушании дела Баркова подписал начальник Канцелярии тайных и розыскных дел граф А. П. Шувалов, ставший при Петре III генерал-фельдмаршалом. Жестокий и честолюбивый, он присутствовал на допросах, при которых применялись страшные пытки. Быть может, он присутствовал и при допросе Баркова.

Барков был поистине неукротим. Его наказывали, заковывали в кандалы, грозились отдать в матросы. Но его не сломали. Как всегда — «настоящих буйных мало…».