Барков

«Благовест трижды в день призывал верующих на церковную службу: в колокола били поочередно, почему этот сигнал назвали еще перебором. Когда били одновременно в три и более колоколов, получался праздничный звон (трезвон)»^[75]. В 1752 году в Александро-Невском монастыре выстроили колокольню. В ней занял свое место большой колокол весом в 800 пудов. Его голос был слышен издалека.

Играла в Петербурге музыка. Это были не только полковые оркестры (у каждого полка свой марш). Играли и роговые оркестры. Они состояли из охотничьих рогов разной длины — от восьми сантиметров до двух с половиной метров. Каждый музыкант выдувал на своем рожке один лишь звук той или иной высоты. Музыканты — крепостные или солдаты — проявляли при этом необыкновенное искусство, изумлявшее иностранцев. Громкие звуки рогового оркестра далеко разносились по городу. Роговая музыка увеселяла императорских особ. Свои оркестры роговой музыки заводили и знатные вельможи. Лучшим был признан оркестр Нарышкиных, который был основан капельмейстером Марешом в 1754 году.

Еще Барков мог услышать в Петербурге цыганское пение, которое вошло в моду в царствование Екатерины Великой. Во второй половине XVIII века итальянцы завезли в Россию гитару… Но «поговорить» с семиструнной гитарой Баркову не пришлось. У гитары было четыре струны, потом пять, шесть и только в конце XVIII века она стала семиструнной…

Некогда П. А. Вяземский, обращаясь к дорогому для него прошлому, сказал:

«…В свое время все это было, жило, двигалось, вертелось, радовалось, любило, пело, наслаждалось; иногда, вероятно, грустило и плакало. Все эти люди, весельчаки, имели утро свое, полдень свой и вечер, теперь все поглощены одною ночью. Почему ночному караульщику не осветить мимоходом эту ночь, не помянуть живым словом почивших на ее темном и молчаливом лоне? Почему мельком, на минуту не собрать эти давно забытые изглаженные черты? Не расцветить их, не дать им хотя призрак прежнего облика и выражения? Почему не перелить в один строй, в один напев эти разлетевшиеся звуки и отголоски, давно умолкнувшие?»^[76]

Пожалуй, этими словами П. А. Вяземского можно закончить главу о Петербурге Баркова с тем, чтобы, перевернув страницу, представить краткий очерк его биографии.

Глава третья Жизнь поэта

Что без страданий жизнь поэта?

И что без бури океан?

Михаил Лермонтов.

Я жить хочу! хочу печали…

О смерти Баркова ходили легенды. Якобы он покончил с собой, утонув в отхожем месте. Другой вариант: он спустил с себя штаны, засунул голову в печь и задохнулся угарным газом, оставив перед смертью записку в стихах:

Жил грешно,
А умер смешно.

Какой уж тут смех… И наконец — третий вариант: Барков умер от побоев в борделе^[77]. Предпочтем вариант четвертый: «он умер под хмельком в объятиях женщины»^[78].

Могила Баркова не найдена. Если он действительно покончил жизнь самоубийством, то его не отпевали и похоронили за пределами церковной ограды.

Он ушел в мир иной в 1768 году тридцати шести лет от роду.

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…
Что-то воздуху мне мало — ветер пью, туман глотаю, —
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть^[79].

Барков был похож на Владимира Высоцкого. Об этом можно судить по гравюре А. А. Осипова с оригинала неизвестного художника, предназначенной для «Пантеона русских авторов» 1801 года (издание Платона Бекетова). Энергичный поворот головы, высокий лоб, волевой подбородок, умные глаза. И длинные волнистые волосы…

Он родился в семье священника в Петербурге. Известно, что у него была сестра. Она жила под Петербургом в Сестрорецке, и Барков, уже будучи взрослым, ездил к ней. Вообще-то в семьях священников обычно было много детей, так что возможно, что и братья у Баркова имелись.

Детство, скорее всего, как у всех. Ранние впечатления бытия, летом — плавание в реке, вылазки в лес по грибы и ягоды, зимой — игра в снежки, катание с горок на санках.

В доме Баркова, конечно же, соблюдали посты и церковные праздники, исправно молились. Наверное, будущий поэт помогал отцу в церкви, пел на клиросе.

Возможно, именно отец обучил Баркова грамоте. Сначала ребенок запоминал буквы, затем по складам читал азбуку. Ну а потом — Часослов, по которому учил молитвы, потом — Псалтырь. А там, глядишь, и Новый Завет…