Бархатный ангел

Может быть, я все-таки была голодная. Я просто привыкла к грызущему ощущению внизу живота.

— Эндрю пришел сказать тебе, что тебя переведут на новое место через несколько дней?

— Да.

Эрик кивает. — Он поднял шум в агентстве.

— Что ты имеешь в виду?

— Он подал на меня жалобу.

Бросаю бургер. — Что?!

— Он думает, что я слишком эмоционально вложился в твое дело и что мне следует запретить любые контакты с тобой.

— Этот ублюдок…

— Он прав, Ками, — с протяжным вздохом говорит Эрик. — Я не твой агент. Меня не было много лет.

— Тогда так и должно быть, — возражаю я. — Я не хочу, чтобы Эндрю имел дело со мной.

— У меня нет права голоса в этом. И он тоже, если уж на то пошло.

— Что-то с ним не так.

Эрик улыбается. — Ты просто не любишь его.

— Верно, но это не значит, что я не права.

— Он новичок. Он научится.

— Научиться что? Чтобы меньше быть надутым мудаком все время?

— Ками… — Я смотрю на новые морщинки вокруг глаз Эрика и с удивлением понимаю, что они могут иметь какое-то отношение ко мне. Он искренне беспокоится о моей безопасности.

— Что такое? — мягко спрашиваю я.

— Руди звонил мне прошлой ночью.

Я хмурюсь. — Ладно?

— Он сказал мне, что тебе снятся кошмары.

— Какого черта он делает в моей комнате? Я запираю чертову дверь.

— Он слышит тебя сквозь стены, Ками, — спокойно говорит Эрик. — Они оба могут. Руди говорит, что ты кричишь во сне.

Я вздрагиваю. Ну, черт. — Это… неловко.

— Это касается.

Я пытаюсь отмахнуться. — Я в порядке, Эрик. Я держусь.

— Ты? Потому что, насколько я могу судить, ты в лучшем случае терпишь. Не совсем все процветает.

— Это довольно незначительное различие.

— Не совсем. Один подразумевает страдание; другой подразумевает силу.

— Ты принес Биг Мак, чтобы намазать меня маслом, прежде чем ударить меня в живот или что-то в этом роде? — спрашиваю я полушутя.

— Как я уже говорил, я беспокоюсь о тебе.

— Не нужно. Я в порядке.

— Это то, что ты продолжаешь говорить.

— Потому что я серьезно.

Он пожимает плечами. — Сомнительно, но ладно, я отпущу это. Тогда позволь мне задать тебе еще один вопрос: почему ты защищала его?

Я снова вздрагиваю. Мы ходим вокруг этой темы все три недели с тех пор, как я здесь. Но я могу сказать, что он больше не собирается откладывать.

— Эрик…

— И не корми меня ложью, Ками, — строго говорит он, тыча пальцем мне в лицо. — Я заслуживаю лучшего, чем это. Я случайно узнаю, что тебя похитил Исаак Воробьев. Так зачем же тогда делать заявление, что ты была с ним по своей воле?

Я не знаю, как дать ему то, что он хочет, не обнажая при этом свою душу. Черт, я даже не уверена, что у меня есть хороший ответ на вопрос.

— Я была… это… это сложно.

Он смотрит на меня, его глаза напряженно ищут. Мне хочется спрятать лицо за руками.

— Попробуй объяснить мне.

Я делаю глубокий вдох. Он был добрым и понимающим с тех пор, как я вернулась.

С уважением к моему пространству. Но он и сейчас не отступает. — Ну, это правда, что это началось… вынужденно.

— Он похитил тебя, — уточняет Эрик.

Я немного съеживаюсь, но не опровергаю. — Мне не нравится это слово, но ладно. Но ближе к концу я была там скорее по собственному выбору, чем по какой-либо другой причине.

— Господи Иисусе, — с тяжелым вздохом говорит Эрик.

— Что?

— Ты влюблена в него.

Я сразу злюсь, но это все фальшивая бравада и ненужная защита. — Это… это смешно.

— Посмотри на меня и повтори это снова.

Нахмурившись, я пытаюсь сделать выражение лица убедительным, но почему-то не могу заставить его соответствовать моему лицу. Вместо этого я решаю сосредоточиться на своем Биг Маке.

— Перестань пялиться на меня, — бормочу я.

— Ками, ты умная девочка. И он очень опасный человек.

Я глубоко вздыхаю. — Он хорошо обращался со мной, Эрик.

— Ты слышишь иронию в этих словах, верно?

— Я не глухая, да?

Он смотрит на меня, а затем на его лице появляется медленная улыбка. — Так почему же ты ушла тогда?

Почему я ушла?

Эхо нашего последнего разговора с Исааком звучит в моей голове. Нет, это был не разговор; это был бой. Тотальная драка. И я позволила этому добраться до меня. Я отдалась на его милость, будучи чертовски откровенной во всем.

Включая Джо.

Я избавилась от его непроницаемой внешности, и, чтобы доказать мне, насколько я сильна, он дал мне выбор. Дал мне выбор.

И сделал он это только по одной причине: доказать, что ему все равно, что я выберу.

Это сработало, очевидно. Конечно, получилось. Гордость была единственным, что у меня осталось; он забрал у меня все остальное. Так что, если он возьмет и это… тогда у меня действительно ничего не будет.

Я не могла позволить Исааку Воробьеву сделать это со мной.

— Я ушла, потому что должна была высказать свое мнение, — наконец говорю я.

Эрик проводит усталой рукой по лицу. — Это правильно?

— Как я уже сказала, это сложно.

— Ты говоришь мне. Как ты думаешь, это чувство взаимно?

— Господи, Эрик, — говорю я, хватая свой напиток. — Ты должен был принести мне ликер вместо Макдональдса для этого разговора.

Он усмехается. — В следующий раз. — Он ждет, пока напиток не закончится, прежде чем добавить: — Все еще жду ответа.

— Я не умею читать мысли. Тебе придется спросить его.

— Я спрашиваю тебя.