Барьер Сантароги

Доктор Оберхаузен пришел к Рэмси на четвертый день подготовки. Помятая одежда делала его похожим на вытащенного из постели раввина. Он зашел тихо и уселся рядом с Рэмси, у которого на голове был учебный автомат с автоматической быстрой сменой слайдов.

Рэмси отнял плотно прилегающую к лицу маску аппарата от глаз и повернулся к Оберхаузену.

— А, верховный инквизитор.

— Вам здесь удобно, Джонни?

Слепые глаза глядели сквозь собеседника.

— Нет.

— И хорошо. Вы сюда не отдыхать прибыли.

Стул под доктором затрещал, когда тот переместил свое тело.

— Я прибыл по поводу Гарсии, офицера по техническому обеспечению в нашем экипаже.

— С ним что-то не так?

— Не так? Разве я сказал, будто что-то не так?

Рэмси снял свой слайдопроектор и уселся поудобней.

— Переходите к сути.

— Ах, нетерпение юности. У тебя есть досье на Гарсию?

— Вы же знаете, что есть.

— Достань его, пожалуйста, и прочти, что у тебя имеется.

Рэмси повернулся направо, взял папку с нижней полки кофейного столика и открыл ее. Фотография на внутренней стороне обложки представляла худощавого коротышку — около пяти футов семи дюймов. Латиноамериканская внешность, со смуглой кожей. Черные вьющиеся волосы. Сардоническая полуусмешка. Про таких говорят: в нем что-то от черта. Под фотографией заметка, сделанная почерком Рэмси: «Член команды по водному поло Истонского университета, выигравшей первенство. Увлекается гандболом».

— Читай мне, — сказал доктор.

Рэмси перевернул страницу и начал:

— Возраст — тридцать девять лет. Начинал с рядового состава. Бывший оператор ЭВМ. Лицензия радиолюбителя. Родился в Пуэрто Мадрин, Аргентина. Отец, Хозе Педро Гарсия и Агуинальдо, крупный скотовод, владелец ранчо. Мать умерла при родах, когда Гарсии было три года. Вероисповедание: католик. Носит на шее четки. Перед каждой операцией просит благословения у священника. Жена: Беатриса, тридцать один год.

— У тебя есть ее фотография?

— Нет.

— Жаль. Могу сказать, она довольно красива. Продолжай.

— Учился в Нью-Оксфорде. Это объясняет его британский акцент.

— Я весьма сожалел, когда Британские Острова были уничтожены, — сказал Оберхаузен. — Такая по-настоящему приятная культура. Солидная в своих основах. Нерушимая. Хотя это тоже признак слабости. Продолжай, пожалуйста.

— Играет на волынке, — прочел Рэмси. Он поглядел на доктора. — А вот это уже странно: латиноамериканец, а играет на волынке!

— Я не вижу в этом ничего плохого, Джонни. В некоторых случаях ничто так не успокаивает, как игра на волынке.

Рэмси поднял глаза горе.

— Ничего себе, успокаивает!

Он снова поглядел на руководителя ПсиБю.

— Зачем я читаю вам все это?

— Мне хотелось бы создать о Гарсии полное представление перед тем, как включить в мозаику последний фрагмент, полученный от Безопасности.

— Какой именно?

— Что Гарсия может быть одним из тех самых «спящих» агентов, что задали Безопасности так много бессонных ночей.

Рэмси фыркнул.

— Гарсия! Да ведь это же безумие! Точно так же можно подозревать и меня!

— А они все время следят и за тобой, — ответил Оберхаузен. — А что касается Гарсии — возможно; но может и нет. Контрразведка склоняется к тому, что «спящие» агенты могут быть на буксировщиках. Это подозрение касается и Гарсии. Безопасность уже собралась было отменить операцию. Я предложил им продолжать при условии, что ты будешь присматривать за Гарсией.

Рэмси вернулся к фотографии на обложке папки и поглядел на сардоническую полуусмешку.

— Могу сказать, мы все станем там шпионить друг за другом. Возможно, это «восточным» и нужно. Если же довести это до логического конца — у Безопасности развилась паранойя типа мании преследования.

Доктор Оберхаузен поднялся с ротангового стула, который ответил скрипом облегчения.

— Только не говори об этом джентльменам из Безопасности, когда они придут натравлять тебя на Гарсию. Да, и еще одно. Коммодор точит на тебя нож, которым и прирежет, если в операции произойдет какая-нибудь ошибка.

— Я должен буду благодарить за это вас.

— О себе я забочусь сам, — отвечал Оберхаузен. — Дело не в страхе. — Он указал на устройство для просмотра слайдов. — Продолжай заниматься, а у меня есть своя работа.

Рэмси подождал, пока дверь не закроется, сунул папку опять под кофейный столик, сделал двадцать глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы. Но потом он достал папки с делами двух других членов экипажа и просмотрел их.

«Коммандер Харви Эптон Спарроу». Сорок один год. Фотография высокого худощавого мужчины с редеющими волосами песочного цвета, резкими чертами лица, сутулится.

«Выглядит, как преподаватель заштатного колледжа, — размышлял Рэмси. — Может, это потому, что ранее он собирался преподавать математику? Возмущал ли его факт, что семья, вросшая корнями во Флот, заставила его пойти по стопам предков?»

Отец: контр-адмирал Эптон Орвелл Спарроу, погиб 16 октября 2018 года в битве в Ирландском море. Мать: Дженнин Коуб Спарроу. Сердечница, проживает в Правительственном Доме престарелых «Уотерз Пойнт». Жена: Рита, тридцать шесть лет. Блондинка? Детей нет.