Барчук

– Вайми, ты опять не о том. Ты хоть меня слышишь? Или только себя? Я ведь тебя ни о чём не спрашиваю, ни о чём том, что ты мне сейчас навязываешь. Я просто тебя спросил, у тебя всё хорошо? Для меня это важно. Понимаешь. Дети – это тоже важно. Хочешь, заедем, купим им подарки? А работа, бизнес, муж – это всё твоё. И что я о тебе должен думать? Ты для меня замечательная женщина, которая подарила мне замечательные минуты своего времени. Спасибо, Вайми! А всё остальное не важно. За подарками едем?

– Нет, у них всё есть, да и как я мужу объясню их появление без причины?

– Тоже верно, – улыбнулся Барчук.

– В какую сторону едем? Где твой дом?

– Нет, правда, ты не думай, что какая-то взбалмошная или распутная. Со мной это тогда в поезде впервые в жизни произошло. Я сама долго думала над этим и до сей поры не пойму, как это могло быть. Просто в тебе что-то есть такое, что притягивает, как огонёк мотылька. Я ведь никогда мужу не изменяла, а тогда просто, словно в меня бес вселился. Может, это с каждым так бывает? А?

– Забудь ты про всё. Было и прошло. Не терзай себе душу. Я завтра снова уеду. Когда приеду, не знаю. Ты хорошая. Очень хорошая женщина. Меня тоже тянет только к хорошим и тоже не знаю, что тогда на меня нашло. Но я рад, что это произошло, рад, что познакомился с такой замечательной девушкой. Спасибо тебе!

Он нагнулся и, аккуратно взяв её руку, с нежностью прикоснулся губами. Не доезжая одного квартала до её дома, по просьбе Вайми, Барчук высадил её. Через полчаса он был снова в доме отца. Вечером следующего дня Барчук был в Москве у сына, а наступившее вслед утро застало его по дороге к даче.

Часть X. Мужское ремесло

Он буквально на пару часов заскочил к себе на дачу. Нужно было составить завещание, а для этого не хватало документов на дачу. Они были на втором этаже в библиотеке, среди фотографий и остальных документов.

Поднявшись туда, он услышал звонок в дверь. Странно, к нему никто не должен был приехать, да и позвонили бы по телефону, а не в звонок. Барчук подошёл к окну и посмотрел вниз. Обычно все кто звонят, нажимают кнопку звонка и отходят от двери, чтобы посмотреть, не зажёгся ли свет где, не открылось окно или ещё что-то. В надежде, что звонящий отойдёт от калитки, Барчук и посмотрел в окно. У калитки перед въездными воротами стоял паренёк. Это был соседский сынишка, соседей через один дом. Они почти никогда не общались, только здоровались при встрече на улице и всё.

Барчук спустился вниз, подошёл к калитке и открыл её. Мальчишка, видимо, уже отчаявшись дождаться кого-то, понуро шёл к своему дому.

– Привет, ты чего-то хотел?

– Здравствуйте! – обрадованно подбежал к нему мальчик, – да тут такое дело, не знаю, как вам и сказать, – паренёк замялся, но продолжил, – у меня собака, кажется, умерла. Я не знаю, что теперь делать. Я увидел, что вы подъехали на машине, вот и зашёл к вам.

– А папка с мамкой на работе? Хотя вы же в Москве живёте!

– А вы не знаете? – он снова замялся, – отец в том году в гололёд разбился на машине насмерть, а мама в больнице уже почти месяц. Болеет. Двухстороннее воспаление лёгких у неё.

– Не понял? Так ты что? Один? А почему не в Москве?

– С котёнком и Шариком, да Шарик, кажется, умер. В Москве есть нечего, а тут в погребе картошка, морковь. Банки с компотом.

– Котёнок ведь картошку не ест, его, чем кормишь? А школа?

– Уже ест. Я топлёного масла ему добавляю, вот он и ест. А школу прогуливаю, – мальчишка снова потупил взгляд.

– Идём! Хотя стой, ко мне вначале идём, если не возражаешь.

– Да нет, не возражаю, а зачем?

– Я ещё не завтракал, и если твой Шарик умер, то похороны дело хлопотное. Зима! Когда я ещё поем? Чай будешь?

– Чай? Чай буду, а так я сыт, я уже поел, когда уходил.

– Вот видишь, ты, брат, поел, а ещё голодный с самой Москвы.

Они закрыли калитку и зашли в дом. Печь вовсю полыхала, но Барчук вытащил из-под стола электроплиту, а из шкафчика чайник. Продукты он ещё не успел убрать в холодильник, и они все лежали на столе и на одном из стульев. Увидев до боли знакомый голодный взгляд подростка, Барчук произнёс:

– Извини, тебя как величать?

– Игорь.

– Игорёк, бутерброды сможешь нарезать, я пока пойду лопату найду, землю-то надо чем-то выкопать. Хорошо? Только осторожно, нож очень острый, мне его мой друг выковал, им даже можно стекло резать. Пользуйся, пока я схожу, – Барчук вынул из чехла на поясе нож и рукоятью вперёд от себя положил на разделочную доску, – нарезай, да побольше. Надо будет хорошо заправиться.

– Ух ты, – восторженно произнёс Игорь, – красивый, и лезвие всё в узорах!