Барчук

— То-то! Так что никому не говори. Это не те вещи, о которых стоит болтать, Миша. И этого разговора между нами не было. Поехали.

Я зажёг фары, сел за руль и поддал пару. На улице уже почти стемнело.

Просьба ничего не дала. С одной стороны, меня тянуло сообщить Катрин о своих способностях, с другой — ещё больше страхов появилось. Что если и моя сила считается в этом мире чёрными чарами, за которые могут казнить?

— Когда ждать покупателя? — спросил я.

— Не знаю пока… Зависит от того, кому сбывать и… много от чего, — Катрин говорила растерянно: чувствовалось, что голова её занята другими вопросами.

— У меня мало времени. Ещё день-другой — и предприятие может накрыться. Если Капитан узнает о том, где я прячу оружие…

— Я постараюсь.

И тут я решился.

— У меня тоже есть способности, — заявил я.

Катрин некоторое время молчала.

— Останови машину, — сказала она как-то слишком спокойно.

Я затормозил. Мы стояли на просёлке посреди поля. Стемнело, ничего не было видно, кроме пятна света фар, расплывавшегося на дороге.

— Расскажи мне о них, — попросила девушка.

— Сложно описать в двух словах… — я принялся рассказывать о том, что произошло со мной за последний месяц: как я тренировался, какие возможности своего организма открыл и как убил двух человек в драке у завода. Про сегодняшнюю стычку и предложение Загорских я умолчал.

Катрин очень внимательно меня слушал.

— Ладно, разберёмся, — сказала она. — Главное, пока об этом никто не должен знать, кроме нас. Ясно?

— Я уже догадался, — усмехнулся я. — Но ты можешь хоть что-то сказать? У тебя есть информация по этому вопросу? Это тоже чёрные чары?

— Нет, это что-то другое. Пока ничего не могу сказать, постараюсь выяснить к следующей нашей встрече. Поехали, поздно уже.

Мы с Катрин условились, что в ближайшие три-четыре дня она постарается решить вопрос со сбытом оружия, и отправит мне телеграмму с указанием места и времени встречи.

Она уехала поздно ночью, а я долго не мог уснуть. Всё никак не давали покоя мысли о моих способностях и том, что мне грозит, если информация эта просочится в мир. Что, если Птахины всё же буду осведомлены? Как минимум, Загорские уже знали о моей силе, а значит, скоро весть могла разлететься по свету, и я всерьёз опасался, как бы снова не пришлось менять паспорт и бежать в другой город, а может, и в другую страну.

Потом вспомнил о Тане и о нашем глупом разрыве. Катрин, конечно, хорошая девушка и мне она тоже нравилась, но я прекрасно понимал, что это была сиюминутная страсть, которая не выльется в длительные отношения. После продажи оружия, мы с Катрин больше не увидимся. Её жизнь подчинена служению роду, как и жизнь любого дружинника. А вот с Таней я хотел связать свою судьбу, когда решу свои проблемы. Вот только тень разногласий легла между нами. Впрочем, я не оставлял надежды объясниться, выложить всё начистоту. Она должна понять, что я не на стороне Капитана, а наоборот намерен избавить город от его власти.

Но самым главным сейчас было — продать оружие.

*

Уже несколько дней я собирался навестить Лаврентия Сергеевича, но постоянно отвлекали какие-то дела. И вот, наконец, выдалось свободное время. Я понимал, что зовёт он не просто так баранки поесть. Были у него виды на меня, но и я ничего не имел против нашего сотрудничества.

Жил Лаврентий Сергеевич рядом со своей кузницей в просторной деревянной избе с прилегающим яблоневым садом. В доме было чисто и уютно. Чувствовалась хозяйственная рука супруги — Марфы. Эта полная добродушная женщина отличалась трудолюбием, впрочем, как и сам Лаврентий Сергеевич, который порой целыми днями не вылезал из кузницы.

Когда я пришёл, меня тут же позвали к столу. Время было обеденное, и всё семейство — Лаврентий Сергеевич с супругой и младший их сын — мускулистый верзила восемнадцати лет от роду — собралось трапезничать. Меня от пуза накормили наваристым борщом со здоровым куском говядины, а потом напоили чаем с пирогом. Я так объелся, что казалось, живот треснет. За обедом болтали о том, о сём. Лаврентий Сергеевич рассказал немного про себя, про семью и про своё кузнечное дело. Оказывается, у него были две дочери, которые уже вышли замуж, да младший сын, помогавший сейчас родителю в работе. Был ещё и старший сын, но он погиб пять лет назад при несчастном случает.

А после обеда, Лаврентий Сергеевич дружелюбно хлопнул меня по плечу своей лапищей:

— Ну что, Миша, а теперь пойдём о делах побеседуем? Не против?

Я, разумеется, был только за. Мы отправились во двор, где среди яблоневого сада стояла беседка. Тут и устроились. Лаврентий Сергеевич медлить не стал, сразу приступил к делу:

— Знаешь, что Миша, одного понять не могу: на хрена? На хрена ты ввязался во всю эту котовасию? Поехал бы в столицу, построил бы карьеру в какой-нибудь конторке. Голова на плечах, вроде, есть. А ты засел в этом захолустье и начинаешь под наших главарей копать. Сдалось оно? Какой тебе прок с Капитаном тягаться? Он же тебя одной левой по полу раз мажет.