Баран и жемчуг

– Ну конечно, когда нет аргументов – лучше всего крикнуть, – сказала я после секундной заминки, потому что немного испугалась этого рыканья, но почти сразу взяла себя в руки. – Продолжайте, ваше высочество, не стесняйтесь. Сначала вы обманывали меня, потом начали кричать, что будет дальше? Дойдём до побоев?

– Ты можешь меня выслушать? – он поубавил громкости, но глаза так и горели. – Я – не принц. Всего лишь старший сын короля, бастард, незаконнорожденный. Моя мать была камеристкой королевы. Причем даже незамужней. Ты, может, решила, что я всё детство провёл в шелках и бархате, а сейчас у меня несколько тысяч акров земли на южном побережье? У меня нет ни земель, ни деревень, и даже наследства от матери я не получил, потому что незаконнорожденным наследство не полагается. Да, король меня признал, но прав на трон и титулы у меня нет. После смерти короля мне, возможно, отойдут пара деревень, а может и не отойдут – если законный сын решит, что бастарду слишком жирно владеть собственными землями. И вот этот перстень, – он поднял руку, сжатую в кулак, и камень на кольце блеснул алым, как сгусток крови, – это была единственная милость короля. У меня был единственный шанс использовать право своего рождения, король разрешил воспользоваться этим раз в жизни. Я попросил королевской защиты для тебя, так что теперь это – красивая безделушка, – он снял перстень и яростно запихнул его обратно в кожаный мешочек. – Теперь на него даже деревню не выпросишь. А ты – дочь графа. Тебе не деревня нужна, а пара городов. Но Вафля… то есть Эдвард Дофо тебе не подходит, – тут он сделал глубокий вдох и продолжал уже спокойнее. – Сделаем так, я напишу королю, пусть он выберет тебе подходящего мужа. Даже подскажу пару кандидатов – хорошие ребята, смелые, молодые, с родословной всё в порядке. Твой отец их очень отличал, так что можешь быть спокойна насчет его одобрения.

– Мой отец посоветовал мне выбрать тебя, – сказала я, а гнев улетучился сам собой.

Исчез, испарился, умчался вдаль, как вольный ветер – или что там ещё можно было сказать в этой ситуации в стиле баллад на старый лад. Потому что ситуация была – как из рыцарских романов. И даже оригинальнее.

– Тут он погорячился, Маргарет. Поверь мне, – убеждённо заговорил Морис. – У меня ведь даже фамилии нет. Мюфла – это не родовое имя. Моя мать – урождённая Жевре, но король не позволил ей дать мне фамилию деда. Ублюдкам достаточно прозвища. Мюфла – это прозвище. Король дал. Когда мне исполнилось семь, меня впервые привели к нему на показ. Полагалось шаркнуть ножкой и сказать «доброго здравия, ваше величество», а я встал столбом, молчу и смотрю на него исподлобья. Мать пихала меня в спину, чтобы поклонился, а я упёрся, как…

– Баран, – закончила я.

– Ну да, – неловко хмыкнул он. – Король так и сказал – настоящий баран. Вот пусть Бараном и будет.

– Ты не называешь его отцом, – заметила я.

– Было бы странно называть так совершенно чужого человека, – проворчал Морис и нахмурился, – пусть даже он и предпринял какие-то усилия, чтобы ты появился на свет.

– Верно, – согласилась я. – Но я всё равно благодарна его величеству.

– За что? – он посмотрел на меня с подозрением.

– Ну, – протянула я и поскребла подбородок, опять передразнивая этого упрямого и упёртого сэра, – он мог бы назвать тебя не Бараном, а Ослом. А мне бы очень не понравилось быть леди Осёл.

Он смотрел на меня, словно не мог взять в толк – сошла я с ума или ещё только схожу.

– Ты, наверное, не поняла, – сказал он, наконец, и взволнованно потёр ладони.

Боже, он так не волновался, когда стоял один против толпы. Вот такие они – бараны. Не видят опасности, не сворачивают с пути и совершенно не понимают человеческих слов.

– Не будет никаких привилегий, если ты рассчитываешь на милости короля, – продолжал Морис. – Он сказал про меня, что бастард – как мул, противен природе и не имеет права размножаться. [1] Так что он тебя не похвалит за брак со мной.

– Но мой отец был не против этого брака, – теперь мне было почти смешно, хотя я старалась удержаться от улыбки.

– Твой отец и ко мне относился, как к человеку, – невесело усмехнулся Морис. – Граф Сегюр точно был не от мира сего и никогда не обращал внимания на то, что говорят другие.

– Отец ценил людей по их поступкам, а не по родословной. Люди ведь не собаки, – сказала я, пытаясь говорить хладнокровно. – Значит, это – единственная причина, по которой ты мне отказываешь? Тогда причины нет.

– Ты не слышала, что я тебе сейчас сказал?

– Я услышала главное – что король назвал тебя верно. Ты и в самом деле непробиваемый, как баран.

Мне надоело сотрясать воздух словами, и я просто-напросто встала на цыпочки, обняла этого твердолобого мужчину за шею и поцеловала – в щёку. В губы сразу не осмелилась.

– Маргарет… – он произнёс моё имя осторожно, будто боялся, что сейчас я сострою рожицу и крикну «шутка-шутка!».

– Я так надеялась, что ты возьмёшь меня ещё там, у реки, когда я обвиняла тебя в насилии на войне, – шепнула я, не отпуская его, и снова поцеловала в щёку.

– Ты думала, что я кого-то насиловал?! – возмутился он.