Бар

Поблагодарив официанта за внимание, я согласилась на чашечку кофе и 50 граммов коньяка, попросив сначала стакан воды. Мой спаситель так внимательно смотрел на меня и слушал, что я совсем растерялась. Оказалось, что он не официант, а бармен, который работает за барной стойкой, готовя напитки. Он вежливо кивнул и удалился. Осмотревшись, отметив, что здесь очень мило и современно, оценив авторский дизайн, интерьер бара, его мебель, текстиль, и в целом симпатичную и органичную обстановку, я перешла к дегустации. Барная стойка в глубине выделялась изящным оформлением и бликами стекла. Безупречная изысканная форма персонала меня поразила, я засмотрелась. Промокая лицо салфеткой, я продолжала любоваться деталями интерьера. Пытаясь достать из мокрого кармана свое зеркальце, снять пальто, повесить его, чтобы сушилось, я начала приводить себя в порядок. Появился бармен, поставил рюмочку коньяка на столик и также деликатно удалился.

Божественный мягкий напиток, распространял неповторимую миндальную ноту, струйку коньячного аромата. Я сделала первый глоток и наконец-то свободно выдохнула. Приятный, мягкий напиток разошелся по телу, проникая в каждую клеточку, согревая их, делая эластичней.

– Может быть, повторить? – услышала я вопрос.

– Воды, – попросила я.

Кто бы слышал, как он засмеялся! Какая у него очаровательная улыбка!

– Леди, вы совсем не пьете! Это дорогой, шикарный напиток, его не запивают водой! Вы сейчас почувствуете это наверняка.

– О нет, – ответила я, – просто стакан воды, пить, прошу, он будет стоять на столе и все.

– Sorry, lady, just exiting! It`s so perfect! – улыбаясь, отвечал бармен.

– Really? – тоже по-английски спросила я.

Меня интересовало, что же особенного произошло. Я тоже засмеялась, начав понемногу оттаивать.

Моей душе и сердцу стало тепло.

– Кофе? – спросил бармен.

– Пожалуй, – согласилась я.

Через некоторое время на моем столике стоял узкий прозрачный длинный стакан воды, наполненный хрустальными льдинками с веточкой мяты и вишенкой, и чашечка невероятно душистого, нежного ароматного кофе.

Стакан воды рассыпал искорки от льдинок, и казалось, что это ледяной бенгальский огонь. Льдинки сверкали, переливаясь, я смотрела на них. Один блик переходил в другой. Мое дивное, прекрасное облако, мой «красный цветок» оживал, орошенный искорками от льдинок в стакане, неповторимо выполняя танец судьбы. Еще через несколько минут у меня на столике в небольшом стеклянном шаре появилась горящая свеча. Горящие свечи стояли на каждом столике, это напоминало о вечерних традициях отдыха и торжествах. Свечи удивительно вписывались в интерьер. Из динамиков продолжал играть великолепный саксофон.

– Мэм, я возле вас, не откажите, – услышала я все тот же приятный голос.

Огненный напиток ворожил у меня за столиком.

– Сделайте милость, не откажите, сударыня! Примите, прошу! – слушала я мягкий голос бармена.

Тут рассмеялась я, рассмеялась открыто и искренне. Чудеса! И искренне, и смешно, смешно потому, что все случайно, я просто прогуливалась до метро, но загуляла.

Такого не было уже сто лет! Но почему?

Мы не знакомы. Мы не друзья. Принимаю ухаживание абсолютно незнакомого человека!

К напитку появилась тарелка овальной формы. На ней был составлен узор из бутонов маленьких цветов и салфеток в форме сердца. В середине лежал пышный бисквит. Я улыбалась: какое чудо! Как приятно.

– Все секреты ванильно-вишневого, лайт-бисквитно-ромового, сливочно-пломбирного крема, – рекомендовал бармен.

Я смеялась, пораженная и очарованная.

– Сам изобрел, только что. Не откажите, сударыня.

Трэш! Он еле сдерживал свой радостный смех. Я подумала, что он и сам не ожидал такого, судя по всему. Но чем же я обязана этому юноше?

Мне стало неловко, и я поблагодарила, сказав, что непременно отведаю, и решила спросить, а почему же он возле меня? Я ощутила себя в кругу своих давних, добрых, любимых друзей.

Мы живем в одном городе, в Москве, а в ней проживают 10 миллионов – немало. Огромный город. В нем все разлетелись, кто-то уехал за границу на работу, и неизвестно, кто вернется на Родину, кто-то так и остался на службе, и неизвестно, будет ли еще встреча давних друзей, коллег, друзей студенческой поры или нет. Немного грустно от этих мыслей. Я подняла глаза и посмотрела в глаза бармена. Глубокие, тёмно-карие, почти черные, большие открытые добрые глаза смотрели на меня исподлобья с таким интересом, искренностью и радушием, гостеприимством, что я решила доверить, принять все его респекты. Что-то знакомое промелькнуло у меня в памяти, располагающее.

Звуки саксофона продолжали литься, словно золотистый ручей, плавно и медленно – в мои уши, в мое сердце, в этот вечер.

– Может быть, еще рюмочку? – услышала я все тот же приятный голос.

– Пожалуй, – согласилась я.

* * *

После музыкальной паузы я отметила, что кремово-бисквитный, вишнево-ванильный брюле удался, что все очень интересно и органично. Я хлопала в ладоши под звуки завораживающего саксофона и благодарила.

– Вы очень любезны и очаровательны, мэм, – констатировал бармен.