С практикой у Лелулиана, полукровка не испытывала трудностей. После роковой ночи в ней словно открылся ларец, который до этого запечатывал магию. Фиаме без труда удавалось смотреть сквозь предметы, на дальние расстояния, видеть ауры магической энергии и даже пути, по которым эти энергии протекали в теле человека. Лелулиан сдержанно хвалил дочь ашуры, а Сиэль сверкал злобным взглядом, раздражаясь, что какая-то полукровка шла вровень с ним в сложном магическом искусстве.
Фиама выбрасывала всё лишнее из головы, очищала разум и сосредотачивалась на результате, после чего оставалось лишь сложить знак и небесный взор зачаровывался. Когда дочь ашуры научилась делать это почти интуитивно, небесный взор открыл перед ней великие горизонты. С его помощью она могла узреть звёзды днём и идеально точно рисовать пентаграммы. Небесный взор улавливал мельчайшие изменения в поведение или мимике человека – Лелулиан обещался рассказать об этом свойстве подробнее и научить пользоваться этим преимуществом в бою и жизни – а также видеть сквозь некоторые заклинания, туманящие разум.
Не без помощи нового умения Фиама смогла пережить первую и как потом выяснилось самую сложную теоретическую сессию. Полукровка подглядывала нужные ответы на столах или в шкафах преподавателей, читала их в открытых книгах адептов или в своих записях, лежащих в другом конце аудитории. Ей с трудом давалось комбинировать дальность и проникающий взгляд, но Фиама применяла небесный взор более умело, чем люди. Она жульничала, и прекрасно это понимала, но дочь ашуры также понимала и то, что будь она человеком, её бы не заваливали сложными дополнительными вопросами и она смогла бы отвечать на семинарах честно. Да и разве можно назвать жульничеством использование магии взоров в стенах Академии магии Воздуха.
Чтобы не злить преподавателей своим «наглым, надменным взглядом», Фиама покорно опускала голову и стыдливо прикрывала глаза, всем своим видом демонстрируя смирение. И в тоже время зачаровывала белый взор. Глаза её изменялись, но этого уже никто не видел за прикрытыми веками. Полукровка же, отвечая устные доклады, одновременно практиковала основное заклинание магии Воздуха и постепенно приноравливалась зачаровывать его интуитивно и использовать в любых условиях.
– Гляньте, опять она несётся с кипой бумаг. Эй, а разве призраки могут передвигать реальные вещи? – ехидствовал темноволосый юноша из команды Азлира, глядя на Фиаму, бегущую со своими заданиями к аудитории. Полукровка помнила его – Мори, парень, который поступил вместе с ней. Сейчас он стоял рядом с сыном Декана, сам Сиэль никакого вида не подавал. Он игнорировал дочь ашуры и демонстративно отворачивался от неё, словно от мусора.
– Оп-па, – светловолосый парень поставил полукровке подножку. Фиама спотыкнулась и полетела носом в пол. Она пыталась справиться с гравитацией и вернуть равновесие, но в этот момент адепт выбил кипу бумаг с заданиями у неё из рук, а потом ещё подтолкнул, чтобы она наверняка упала. Не только Фиаму учили ловкости на уроках физкультуры. – Кажется, она спотыкнулась о сгусток эктоплазмы. Уууу…
Полукровка упала, листы с записями рассыпались по полу и перепутались. Парень, отсмеявшись, прошёлся по листкам, не заботясь о том, куда ступает. Приближался преподаватель, он проигнорировал падение дочери ашуры и пропустил мимо ушей оскорбления адептов в её адрес. Фиама скорее принялась собирать листы, пока их не затоптали, в мыслях её вертелись планы кровавой мести, на лице же застыло смиренное выражение.
– Может, там есть что-то интересное? – потянулся к листам адепт, переговариваясь с остальными. Полу ашура злобно посмотрела на любопытного.
– Не трогай, – вдруг вступился Сиэль. Адепты взглянули на него. Даже Селена до этого щебетавшая с Маркусом и здоровяком из их команды отвлеклась и замолчала. – На полу место мусору и грязи, – добавил он и отмахнулся.
Фиама знала, что ничего не сможет поделать с таким отношением. Стоит ей косо взглянуть на кого-нибудь, как её отведут под конвоем к Декану и выпрут из Академии. За что? За причинение морального вреда адепту. За необоснованную агрессию, направленную на невинного человека. За злой умысел в адрес сокурсника. Да мало ли за что ещё? Придумают! Придумывать люди мастера.