Баньши

Поняв, что за Влада заступаться некому, я встала из-за стола и поинтересовалась, учитывают ли они мнение самой баньши? Оказалось, что мое мнение им фиолетово.

— Детка, ты не понимаешь, какие перспективы теряешь в этом тестостероновом гадючнике! — попыталась «ласково» подкатить ко мне та, у которой на темно-синей кирасе золотилась вязь узоров и незнакомых мне рун. Опять же, бесполезных и не несущих никакой нагрузки, кроме визуальных понтов. Пожалуй, такой клан мне не нужен! Да и что мне делать среди таких баб?! С парнями гораздо приятнее! Да и к замку я уже привыкла, тут мой Храм с Монастырем, планы и возможности по их реализации.

— Я не детка, а верховная жрица бога душа Сервера это раз! И гадючник как раз-таки у вас, раз там одни бабы, ополоумевшие без крепкого мужского плеча это два! — отрезала я в ответ, ловя благодарный, чуть вымученный взгляд Влада.

Неужели он поверил, что эти две дылды смогут меня уговорить? Видимо, мой взгляд полоснул его злым упреком, потому что кланлид позорно сжался на стуле, пытаясь прикрыться обеденным столом.

— Ах, ты шавка зловредная! — полыхнула праведным гневом золоченая бабец, я лишь борзо вскинула подбородок. Этот урок милый преподал мне очень давно, еще на заре наших отношений — если прогибаешься, то тебя поставят в нужную позу и поимеют! Не хочешь этого — не прогибайся! Сильных духом боятся всякие моральные уроды и стараются не связываться. Десантник Ваня говорил проще: лучше получить в морду, чем в жопу! Им, мужикам, наверное, реально так лучше. Нам же девочкам просто ни в коем случае нельзя ронять собственное достоинство! Лично я упрямая и бесстрашная, потому мне моральная импотенция не грозит, на любой наезд мой подбородок задирается вверх, а язвительные слова потоком несутся на обидчика.

— Пока здесь тявкаешь, как шавка безродная только ты! Думаешь, ты за бездумным золочением да пустыми стразами свою сучью натуру удачно прячешь? Не льсти себе! — зло рявкнула я в ответ, а Влад сполз почти под стол. В углу, коричневея, топтался Санчес. Парень не мог спокойно наблюдать склоку прекрасных дам. А на противнице появился внезапный дебаф «Легкий гнев Верховной жрицы — репутация со всеми встреченными фракциями минус 1000 единиц безвозвратно» Однако, если мое табло в бешенстве перекосило так же, то мы уже никак не прекрасные! Воительницу в золоченой кирасе с именем Тева реально перекосило от ярости: рот некрасиво кривился, выдавливая из себя звуки, брови сошлись на переносице, а нос смешно сморщился и стал похож на странную гусеницу.

— Ты, борзая, идешь с нами и это не обсуждается! — заявила Тева.

Я расправила плечи и задумчиво оглядела всех трех истеричек. Все, как одна, в бестолково разукрашенном шмотье, но явно не все поддерживают позицию Тевы. Но все равно, скорее всего, в случае замеса с истеричками, против нас рванут все три бабы. По уровню они нас не кроют, особенно. С учетом Влада и Санчеса. И вот как же удачно явились. Именно в момент, когда немалая часть парней свинтила по делам! Нас с Владом и поддержать-то некому стало. Во всем замке остались только мы трое, да моя казарма монахов. О, а где это мои телаки? Пришло осознание, что за это словечко, будь я десантником Ваней, я бы от милого получила знатного леща, если не прямое пробитие в грудину! Тут Верховную жрицу, как Мазератти угнать хотят, а монахи и в носу не ковыряют! Поднимаю интерфейсы Храма и Монастыря, тут же нахожу способ дать тревогу. Никаких оповещений или звуковых сигналов не было. В погрузившемся в тишину клановом замке послышался тяжелый топот множества ног и в зал к нам ворвалась двадцатка моих монахов. С учетом, что гостьи стояли недалеко от входа, так и не подойдя близко к Владу, то толпа монахов за их спинами в своих невзрачных робах, но с превосходящими баб уровнями невыгодно для истеричек их оттеняли. Я лично в компании с Пройдохой пооверяли экипировку моих бойцов. Без стразов и вычурного шитья характеристики хитонов были вкусненькими. Хилса положил глаз на балахон одного из моих хилов, а Пройдоха уже обслюнявил кожаный камзол одного из монахов-бойцов. Но раздевать своих монахов я запретила, но мы договорились о честном наследовании, если эти монахи отправятся в нераспределенный монастырский пул.