Банды Нью-Йорка

Победа на Первой авеню была последней крупной удачей восставших. Силы, направленные в Нью-Йорк, начали прибывать в среду вечером, и к утру четверга Эктон и генерал Браун имели в подкрепление к своим уставшим людям несколько тысяч свежих солдат, закаленных в боях с конфедератами. 74-й полк национальной гвардии уже около десяти вечера в среду был брошен на подавление мятежа, как и 65-й полк из Буффало. В четыре часа утра на Кэнэл-стрит высадился 7-й полк национальной гвардии, и вскоре он уже шел по улицам Ист-Сайда. 69-й полк сошел с поезда утром в четверг, а еще через несколько часов прибыли 26-й мичиганский, 52-й и 152-й нью-йоркский добровольческие полки. Войска продолжали прибывать в город вплоть до вечера пятницы, и с этими силами Эктон и генерал Браун смогли достичь невозможной до тех пор эффективности своих действий. Остров Манхэттен был разделен на четыре района, а штабы были организованы в Гарлеме, на западе Двадцать второй, на востоке Двадцать девятой улиц и в муниципалитете. В каждом районе в резерве находилось большое количество солдат и полицейских, в то время как меньшие подразделения постоянно патрулировали улицы, разгоняя толпы. Большая часть этой работы делалась военными, потому что полицейские, начиная с пятницы, так много сражались, что вряд ли хоть один из них был цел и невредим, остальные настолько устали от постоянных перемещений по городу и боев, что не могли уже эффективно бороться с мятежниками.

Мэр Опдайк опубликовал в утренних газетах в четверг воодушевляющее обращение к гражданам, где призывал их вернуться к своей повседневной деятельности, и некоторые линии трамваев и омнибусов возобновили работу. Было официально объявлено (а впоследствии опровергнуто), что призыв в Нью-Йорке отменяется и проводиться более не будет, а коллегия городского управления провела специальное заседание и ассигновала 2 500 000 долларов на выплату выкупа за всех бедняков, которые попали под призыв, но не хотели идти на войну. Однако, несмотря на эти меры, бои продолжались весь день. Самое серьезное столкновение произошло на Второй авеню, между Двадцать девятой и Тридцать первой улицами. Толпа одержала верх над несколькими небольшими подразделениями полиции и армии, загнав около 25 солдат в литейную Джексона, взяв ее в осаду. Генерал Браун послал на выручку капитана Путнама с батареей полевых орудий, 50 полицейскими и ротой пехоты. Когда толпа бросилась в атаку, капитан Путнам дал залпий, убив 11 человек и ранив гораздо больше. Тогда мятежники бросились в дома по обе стороны улицы, но солдаты и полиция бросились следом и с помощью мушкетов и дубинок выгнали их на улицу, где те вновь попали под орудийный огонь. Бунтовщики бежали, а войска отправились на помощь своим товарищам, осажденным в литейной.

Это был последний крупный бой, хотя всю ночь с четверга на пятницу и утро пятницы продолжались небольшие местные стычки. Очередное воззвание мэра в пятницу гласило, что массовые объединения мятежников разогнаны и в городе достаточно военных, чтобы подавить любые беспорядки, вне зависимости от их масштаба. В 11 часов утра в пятницу перед резиденцией архиепископа Хьюджеса на углу Мэдисон-авеню и Тридцать шестой улицы собралась толпа численностью примерно в 3 тысячи человек, и прелат обратился к ним с балкона, сидя в кресле (его так сильно мучал ревматизм, что он не мог подняться). Он воззвал к их религиозной гордости и призвал прекратить мятеж:

– Каждый имеет право защищать свой дом или лачугу в случае угрозы для жизни. Но только в этом случае! Нельзя понимать его как право нападать на окружающих. Вы хотите знать мое мнение? Что ж, мне было больно слышать, как вас именуют бандитами, мятежниками. Неужели вы думали, что при этих словах сердце мое не болело? Разве вы не можете остановиться и вернуться под сень законов, которые никогда не ущемляли ваших прав как ирландцев и католиков? Вы уже достаточно пострадали. Ни одно правительство не спасется, если не будет заботиться о своих гражданах. Военные будут тщетно тратить на вас свои силы. Невинных убьют, виновные не пострадают. Не лучше ли мирно отступиться?

На митинге присутствовало много солдат и полицейских, но они не трогали слушателей архиепископа, и те тихо разошлись сразу же по окончании речи. «В целом толпа была настроена мирно, – писал Хедли в своих «Очерках о великих мятежах Нью-Йорка», – и состояла она по большей части, если не полностью, явно из тех, кто в самом мятеже участия не принимал. Не было видно ни одной головы в крови или лица в шрамах, которых было в городе в это время предостаточно. Обращение было хорошим, но слишком запоздалым, чтобы принести какую-то пользу. Два дня назад оно могло бы спасти жизни и не допустить разрушений, но теперь же оно напоминало обстрел уже сдавшейся крепости – пустую трату боеприпасов».