Читаем Бандиты полностью

– Да я вовсе ни о чем сейчас не думал. Ты уж извини, Лео, но твоя работа состарит тебя раньше времени. Ты всегда такой важный. Даже пошутить тебе нельзя. – Он с облегчением увидел, что Лео уже не так решительно сжимает троакар.

– Ты прав, – признал Лео. – Я поспешил с выводами. Мне сказали, что тебя видели с этой рыжей шлюхой, я и решил, что все начинается сначала – отели, коктейли, безделье.

– Я просто предложил ей выпить.

– С какой стати? После того, что она с тобой сделала, ты должен был пройти мимо, не поздоровавшись.

– Она ничего плохого мне не сделала, Лео. Все сделал я сам. Разум предлагает поступки воле, верно? А воля решает, делать нам это или нет. Так нас учили в школе. В смысле – некого винить, если ты в дерьме.

– Ты учти, как только ты начнешь снова гоняться за подобными развлечениями, тебя ждет одно из двух: либо тюрьма – про нее ты и так все знаешь, – либо вот этот стол. – Лео подтвердил свои слова взмахом руки. – Кончишь как и твой приятель.

– Завтра я съезжу в Карвиль.

– Будь так любезен, – откликнулся Лео. Склонившись над Бадди, он коснулся острым кончиком троакара его живота, облюбовав мягкое местечко в паре сантиметров повыше пупка.

– Погоди! – взмолился Джек. – В котором часу надо ехать? – Лео уже надавил на троакар, протыкая плоть. – Да погоди же, Лео, прошу тебя! Вот черт! – И он выскочил за дверь.

<p>2</p>

Бармен в «Мандине», молодой парень по имени Марио – Джек его хорошо знал, – принялся расспрашивать:

– Эту штуку прямо так и втыкаешь в человека, словно ножом его закалываешь?

– Ну а как же иначе?

– И всего-всего так надо истыкать?

– Нет, троакар вставляется в одно место и там остается. Ты его только наклоняешь, меняешь угол. Твоя задача – кишки провентилировать. Если наткнешься на печень, а она твердая, не поддается, значит, чувак был выпивоха, цирроз печени нажил.

– Господи Иисусе, я бы никогда не сумел проделать такое.

– Ко всему привыкаешь.

– Еще мартини?

– Да, и три оливки. Потом переключусь на что-нибудь еще.

– Нет, я бы ни за что.

– Те бальзамировщики, которые работают на себя, а не на контору, – знаешь, разъездные, вроде коммивояжеров, – берут сотню за каждого. Что скажешь? Ты бы мог заработать штук тридцать-сорок в год.

– Только не я. – И Марио отошел в сторонку.

В просто обставленном кафе с высоким потолком в субботу народу почти не было. Туристы так далеко по Кэнэл-стрит не забирались. Зато Джеку с Лео удобно – всего квартал от конторы «Муллен и сыновья». После похорон они заявлялись сюда прямо в темных костюмах с жемчужно-серыми галстуками, усаживались за стол, неторопливо заводили разговор, как-то даже церемонясь друг с другом, пока, – о, какое облегчение, какое счастье! – пока не прибывали первые стаканы ледяной водки с мартини. С оливками для Джека, с лимонной цедрой для Лео. У Лео начинали блестеть глаза, он подзывал официанта, негра с окладистой бородой, который еще снимался в том кино – «Милая малышка» – и называл их похоронщиками. Лео говорил ему: «Будь так добр, Генри, повтори, если ты не против. Мы-то уж точно не против, Генри». А потом они ели устриц и суп из артишоков.

Марио вернулся к бару с мартини, поставив коктейль на салфетку перед Джеком.

– Нет, не понимаю, как ты можешь заниматься этим всю жизнь. Тоже мне работа – с мертвяками возиться.

Джек отхлебнул глоток и хотел сказать что-то вроде: по крайней мере, покойники ни на что не жалуются и лишних трудностей не создают, однако, подумав, ответил:

– Не знаю. Сам не знаю.

Отхлебнул еще глоток, сунул в рот оливку, пожевал, запил очередным глотком. Вот так-то оно лучше.

– Говорят, вы женщин в гроб без трусиков кладете, а?

– Кто тебе сказал?

– Не помню, слыхал где-то.

– Мы одеваем их с головы до пят, вплоть до носков. Обувь по желанию родственников, а все остальное – обязательно.

Марио принял у Джека пустой стакан и сменил подставку под коктейль.

– А вам попадаются роскошные девчонки, я имею в виду фигуристые – ну, ты понимаешь, – с ними вы все то же самое проделываете?

– Это тебе больше пришлось бы по вкусу, а?

– Не, я все равно не стал бы этим заниматься.

– Знаешь, что в нашем ремесле самое скверное? Привозят очередной труп, смотришь на него и видишь – господи боже мой, да это же мой приятель!

– Тут-то тебя и пробирает, верно? Когда видишь знакомого.

– Даже если давно с ним не встречался. Вот как сегодня. Когда я увидел этого парня на столе, глазам своим не поверил. Лежит мертвый, а сам на восемь лет старше, чем когда я видел его в последний раз. Понимаешь? Он словно другим человеком за это время стал. Смотрю на него – его звать Бадди Джаннет – вроде я его знаю, а вроде и нет. Не знаю, где он бывал, что делал.

– От чего он помер?

– Понимаешь, он не просто мой старый друг. Когда я встретился с этим парнем, в первый раз поговорил с ним, это всю мою гребаную жизнь перевернуло.

– Он что, типа священника?

– Нет, он взломщик. Гостиничный вор.

– Вот это да!

– Ты ж знаешь – я сидел.

– Ты как-то говорил. Три года, верно?

Перейти на страницу:

Похожие книги