Бандитский доктор

После этого ночные кошмары стали повторяться с настойчивой регулярностью, а Его путешествия в мир Подземелья внезапно прекратились. Он и сам не мог понять точно, что почувствовал – огорчение или безмерное облегчение оттого, что утратил этот дар проникать в иной мир. Одно он знал точно, Другой каким-то образом выбрался из Нижнего мира и поселился в Нем, внутри Его разума, время от времени давая о себе знать, то настойчиво приказывая что-то, а то и целиком овладевая Его сознанием, подменяя подлинную личность своей персоной. И это тревожило Его еще сильнее, чем сны.

* * *

Николай Лыгин мог теперь не уповать на волю случая, наконец-то появилась хоть какая-то зацепка. Как ни прискорбно, для этого потребовалось новое убийство, смерть бедняги Каримова. И хотя преступник не оставил в квартире никаких следов, равно как ничего не дал и опрос соседей, все же повод для ликования у старшего опера имелся. Убийца допустил существенный промах, напав на пожилого коллекционера. В результате оперативных действий удалось выявить практически всех лиц, так или иначе входивших в окружение жертвы. Лыгин, посоветовавшись с коллегами, пришел к выводу, что убийца был известен потерпевшему, вряд ли хозяин квартиры пустил бы незнакомого человека дальше прихожей. А судя по обстановке, на Каримова напали в комнате, застав его врасплох – пожилой человек, по-видимому, не ожидал от гостя подобного. Значит, убийца вхож в круг знакомых жертвы, а отсюда следует, что Душитель (почерк убийства был идентичен с его modus operandi) выбрал на этот раз не случайно подвернувшуюся жертву, а знакомого человека, и тем самым серьезно прокололся. Во всяком случае, сыщикам теперь было над чем поработать.

Прежде всего, Лыгин отбросил единственных родственников покойного – дочь и зятя, срочно приехавших из соседнего города, – у тех имелось стопроцентное алиби. Исключил он из списка подозреваемых и нескольких друзей детства Каримова, во-первых, потому что те были слишком стары для подобного изощренного способа убийства, а во-вторых, у каждого из них тоже имелось алиби. Эксперты посоветовали оперу искать крепкого молодого человека, но Лыгин по опыту знал, что существует немало людей, не обладающих атлетическим телосложением, но имеющих в руках такую силу, что могли бы гнуть подковы.

Итак, после многочисленных опросов и долгих размышлений оставалась довольно обширная группа подозреваемых, делящаяся на две подгруппы – люди из среды коллекционеров-антикваров и сослуживцы пострадавшего по последней работе. Среди них и следовало в первую очередь искать убийцу.

Не прошло и двух суток с момента первой встречи майора с профессором, как тот позвонил и сообщил, что у него все готово. Лыгин тут же выехал в клинику.

По всей вероятности, профессор и сам был доволен результатами проделанной работы, так как вышел навстречу Лыгину с сияющим лицом, чем еще больше воодушевил того.

– Вижу, и у вас есть прогресс? – пожимая ему руку, с улыбкой поинтересовался опер.

– А что, какие-то новые данные по делу? – вопросом на вопрос ответил Ольховский.

– Смею надеяться. Так что же вам удалось установить?

Профессор кивнул и, пододвинув к себе материалы, принялся рассказывать:

– Итак, психологический портрет предполагаемого преступника. Скорее всего, это – молодой мужчина в возрасте от 20 до 35 лет. Имеет самую обыкновенную, ничем не примечательную внешность, возможны телесные изъяны или даже легкое уродство. Повторяю – возможно, но не обязательно. Уровень интеллекта – выше среднего или высокий. Вероятно, чрезвычайно предан какому-то любимому занятию – работе, творчеству или хобби, в котором, так сказать, находит для себя отдушину и некоторую долю душевного успокоения. Хотя его разлад с самим собой имеет более глубокие корни и зашел слишком далеко, чтобы компенсировать этот внутрипсихический конфликт какими-либо приемлемыми формами самовыражения.

– А если точнее?..

– Проще говоря, уже ничто не может успокоить его больную душу, его искаженную, израненную до предела психику, за исключением радикальных методов типа убийства и последующей за этим разрядки, да и то ненадолго. Поясню подробнее. По всей вероятности, в детстве он испытал сильнейшую психотравму, а скорее даже несколько повторившихся и травмировавших сознание потрясений, болезненно сказавшихся на его детской неустойчивой психике. Родители у него властные, очень строгие и придирчивые в воспитании. Я полагаю, что такова его мать, а отец – тихий подкаблучник. Но вероятнее всего, он бросил семью. Если так, то нашего предполагаемого убийцу воспитывала мать. Она наказывала его за любые проступки, детские шалости, не позволяла развлекаться с другими детьми, в особенности с девочками, а впоследствии, когда он подрос, категорически запрещала общаться с противоположным полом, всячески очерняя его представительниц, в данном случае – молодых современных особ, культивируя в нем отвращение ко всему, что связано с вопросами пола.

– Просто чокнутая мегера какая-то… – покачал головой Лыгин.