Банда во временное пользование

Неизвестно, что подвигло звукорежиссера Пашу Сверчкова согласиться на встречу: то ли хорошие отношения с Колпаковым-старшим, то ли загадочные для Мишки и Катьки слова Wavelab и Cakewalk, но он дал Валерке свой адрес и разрешил прийти сегодня же, в районе пяти часов.

Студия находилась далековато, но друзья решили прогуляться туда пешком. Все равно время девать пока было некуда.

Студия звукозаписи «Московский музыкальный сервис» располагалась в Доме культуры имени великого пролетарского писателя Максима Горького. Вернее, имя это Дом культуры носил раньше, еще в советские времена. Теперь он уже перестал быть и Домом культуры, поскольку в него каких только контор не было понапихано, и перестал носить славное имя, и даже барельеф писателя исчез с его фронтона, оставив лишь недоуменное круглое пятно.

Саму студию в Доме культуры, который не один год строили и перестраивали, найти было не так-то просто. Сначала ребята на свой страх и риск бродили по многочисленным лесенкам и коридорчикам, потом спустились вниз к вахтеру, выслушали его путаные объяснения и попытались найти студию еще раз. То они прерывали репетицию хореографического кружка, то вламывались в большой зал, битком набитый филателистами, которые выменивали друг у друга марки, то попадали в офис по продаже автомобилей. Прошло не меньше десяти минут, пока наконец верное направление не было найдено. Одна из боковых дверок вывела компанию на лестницу.

Новоиспеченной поп-группе пришлось одолеть три лестничных пролета, прежде чем путь преградила дверь, обитая черным дерматином со строгим проблеском «глазка». Рядом к стенке была привинчена табличка, на которой значилось: «Московский музыкальный сервис».

— Ага, — удовлетворенно кивнул Валерка. — Это здесь.

Он решительно нажал на кнопку звонка. Но никакого звука с той стороны двери не послышалось, а только затренькал телефон — требовательно и тревожно.

— Алло, — послышалось вдруг из динамика, и ребята сообразили, что двусторонняя связь через дверь здесь осуществлялась с помощью телефона.

— Здравствуйте, — наклонился Валерка к тому месту, где, по его разумению, в стенку был вмонтирован микрофон. — Мы к дяде Паше.

— К какому еще дяде Паше? — изумился голос за дверью.

— К дяде Паше Сверчкову.

— А, к Сверчкову, — обрадовался голос — не придется объясняться, что никакого дяди Паши здесь нет и заказы на ремонт водопроводных сетей «Московский музыкальный сервис» никогда не принимал, да и вряд ли принимать будет. Электрический замок на двери щелкнул, и компания протиснулась в узкий коридорчик, основной достопримечательностью которого были пара стульев и массивная пепельница, погребенная под разномастными окурками.

— Сюда, сюда проходите, — выглянул из-за следующей двери человек в джинсовом костюме. Был он немолод, но весьма близок к музыкальным кругам, о чем свидетельствовали длинные волосы, упрятанные для удобства в косичку. — Паш, — крикнул он куда-то в глубь студии, — к тебе тут ходоки пришли!

Мишка и Валерка, галантно пропустив Катю вперед, просочились в следующий тамбур, где музыканты организовали вешалку. Там компания избавилась от сумок и с интересом стала озираться. Заметив табличку «Тихо! Идет запись!» ребята сразу присмирели и гуськом последовали за мужиком в джинсовом костюме. Следующая комната оказалась куда как просторней. Тут, в отличие от предыдущих «предбанников», было на что посмотреть.

Над широким плесом уютно-кожаного дивана громоздились полки, набитые компакт-дисками с каким-то пока загадочным для юных музыкантов содержимым. Сверху, у потолка, гнездились портреты известных рок-музыкантов. Запрокинув голову в позе умирающего лебедя, пел уже немолодой, переживший пик своей славы, Элвис Пресли. Задумчиво хмурился Джими Хендрикс, словно никак не мог вспомнить нужный номер телефона. Задорно улыбались молодые битлы, и, опираясь на свою знаменитую электрогитару, грустно и серьезно глядел вдаль Гэри My р. По левую сторону студии громоздилось чудовищное, по разумению вновь прибывшей компании, количество аппаратуры. Разномастные приборы, приборчики и приборищи или тускло мерцали одинокой лампочкой «Standby», или перемигивались разноцветными глазками.

Дядя Паша Сверчков сидел в огромном кресле за пультом с невероятным количеством ползунков, кнопочек, переключателей и внимательно наблюдал за работой прибора под романтичным названием «спектролайзер». Периодически дядя Паша нажимал кнопки на небольшом пультике, который рядом со своим огромным собратом выглядел, как дворовая моська на фоне собаки «мастино наполитано» по прозвищу «ведро слюней». Большой многоканальный магнитофон с широкой лентой, принимая команду, то оживал, то вновь замирал. С двух сторон дядю Пашу также окружало два монитора. На одном из них, дурашливо извиваясь, плавала заставка, а другой был оккупирован дядькой в джинсовом костюме, который сосредоточенно наблюдал за появлением на экране каких-то монстров и тут же весьма умело, можно даже сказать, профессионально гасил их с помощью мыши.