Банда вампиров

В этот самый момент дверь вампирской усыпальницы приоткрылась, и в дверном проёме показалась лысая голова ещё одного оперативного сотрудника, лейтенанта Поцюса. Своего напарника Балабулис ужасно не любил. Поцюс был опером нового поколения криминалистов, который взяток не брал, пропагандировал борьбу с коррупцией и взяточничеством, отлично владел компьютером, всевозможными гаджетами и иными технологическими штучками. И вообще, по мнению Балабулиса, вёл себя странно: уважал преступников, проституток и прочих неблагонадёжных элементов, кричал на каждом углу, что они тоже люди, имеют права и с ними также нужно считаться.

– Нашли! – радостно на литовском отрапортовал Поцюс своему начальнику.

– Кого?! – вопросительно глянул на него Балабулис.

– Девушек лёгкого поведения, – политкорректно выразился помощник.

– Проституток, что ли? – заинтересовался начальник.

– Ну да! – отвечал тот.

«Ну сегодня и везучий день!» – подумал Балабулис и, совершенно позабыв о Вампирах, прихватил биту с кастетом и направился в гостиную, чтобы пообщаться с задержанными.

В гостиной с унылыми и заплаканными лицами стройно в ряд, как в армии на плацу, стояли Симона, Лина, их дурковатый и пару недель назад сбежавший из психдиспансера отец Рататуй и какой-то пожелтевший доходяга с безразличным ко всему происходящему лицом.

– Так-так-так! – с распростёртыми объятиями подошёл к построившимся Балабулис. – Как же долго я ждал этой встречи, – заговорил он, обращаясь непосредственно к падшим девам. – Мы вас уже больше года по всему Вильнюсу ищем. А вы, значит, вот где прячетесь?

Так как разговор проходил на литовском языке, то вся заплаканная страшненькая и прыщавенькая Симона решила воспользоваться своими правами, которые разгульный образ жизни заставил выучить досконально, и попросила:

– По-русски, гражданин начальник. – И отчего-то разрыдалась ещё громче.

– По-русски, по-русски! Литовский учи, бестолочь! – заорал Балабулис, высоко поднимая руки и брызгая слюной. – В Литве живёшь, дура! – уже на русском добавил он.

– Имею право! – рыдая, жаловалась она, громко шмыгая носом и подтирая сопли рукавом застиранной до дыр блузки.

– Ишь ты, умными все стали, слова не скажи, права им подавай! – запротестовал Балабулис.

Но вскоре остыл и начал успокаивать задержанных дам, так как не мог выносить женского плача и воплей, после чего решил перейти непосредственно к делу.

– Вы зачем дедушку клофелином напоили и обобрали его до нитки, а? – строго поинтересовался он.

– Какой же он дедушка, начальник? – проговорилась молчавшая доселе глупая Лина. – Ему лет сорок было, не больше.

– Молчи, тупица! – перебила её более хитрая Симона и смачно высморкалась в рукав.

– Ладно, помолчите и не плачьте! – замахал руками Балабулис. – Поедем на Лукишки, а там разберёмся. – И, указав рукой на компанию, скомандовал на литовском Поцюсу: – Пакуй этих клиентов, повезём в участок.

– И душевнобольного? – всё так же политкорректно поинтересовался помощник.

– Кого? – переспросил удивлённый Балабулис, но заметив, что Поцюс указывает рукой на Рататуя, ответил: – Не-а, дурика в дурку по дороге завезём.

Ну а доходягу с болезненным и безразличным лицом, видимо, взяли за компанию или для количества.

Наблюдавшие за всем происходящим из дверного проёма Вампиры грустными взглядами проводили Симону и Лину, а когда убедились, что угроза миновала, плотно закрыв дверь, начали бурно обсуждать ситуацию.

– Плакали наши барабульки. Секса не будет, – уверенно заорал Игорёк и, от переживания схватившись за живот, на полусогнутых погнал к знаменитой яме.

В комнате остались Морозик и разгневанный босс, который обозвал Мороза всеми известными ему матерными словами, а также пытался повесить на него долг за так называемую клубничку.

– Я хотел как лучше, – пролепетал виновный Морозик.

– Ты чё, дебил?! – орал Станислав, крутя пальцем у виска. – Мы же не на Колыму едем, придурок! Там, – замахал он руками куда-то в сторону окна, – так не принято, там эта… как её… позабыл… культура – во! И цивилизация, – заикаясь от переживаний, еле выговорил босс.

Затем грозился натянуть Морозу жопу на глаз, вырвать ноги, ветки вставить – и вообще, было видно, что он явно не в духе.

Морозу нечем было крыть, он молча стоял, опустив взгляд в пол и слушая заслуженную брань в свой адрес, а после согласился отработать сто отданных Балабулису долларов.

Так, ничем во всех отношениях, и закончился ещё один день на этой перевалочной базе.

День третий, заключительный.

С самого утра шёл проливной дождь с порывистым ветром, что ужасно портило настроение и быт обитателей объекта.

Игорь, пожелавший посидеть у выгребной ямы с утренней прессой, чтобы узнать последние новости и расширить кругозор, вернулся весь прозябший и мокрый, зло кинул газету в угол, плюхнулся на матрас и, закинув руки за голову, глухо простонал:

– Ну и дыра, ну и жопа!