Банда Тэккера

Генри не слышал, что она говорила. Ему хотелось только одного: чтобы она перестала трещать. Он обрадовался, когда она отошла. Теперь можно было не улыбаться ей, можно было закрыть глаза и стонать про себя.

— Так оно и есть — это Фазан, — услышал Генри голос одного из агентов. Генри опрокинулся на спину, закрыл глаза и тихо застонал. Он лежал пластом, вытянувшись. Ему казалось, что он глубоко ушел в диван. Каждый мускул его тела мелко и часто дрожал.

Дорис обмотала голову Генри мокрым полотенцем, мокрым носовым платком вытерла ему кровь с подбородка и с губ и села рядом с ним, плача и жалостливо всхлипывая. От прикосновения холодного полотенца мысли Генри прояснились, он оттолкнул Дорис и, опираясь о спинку дивана, попытался сесть. Он должен подумать. Настала минута, когда он должен сделать именно то, что нужно, должен решить что-то, и решить быстро. Вся его жизнь, все его будущее зависит от того, что сейчас произойдет.

Генри следил за полисменами. Они не спешили. Они не хотели действовать наспех в таком деле. Они принюхивались ко всему. Это была не случайная драка, не просто оскорбление действием. Нет, это был Джо Минч. А если Джо Минч затеял драку, это может иметь отношение к его брату, к убийству, к похищению. Именно так. Непременно так. Нет, они не станут спешить. Скрутить Джо и убраться отсюда они всегда успеют. Они будут принюхиваться и высматривать, нельзя ли тут еще до чего-нибудь докопаться. Уилока они не знают, но зачем спешить? Отпустить его на все четыре стороны они всегда успеют. Он — пострадавшая сторона. Это ясно. Не он нападал. Он истец. Но убийство! Похищение! Они будут держать его до тех пор, пока все не проверят.

Генри вдруг вспомнил о револьвере. Револьвер лежал в кармане его пиджака, а пиджак он оставил в спальне. Он там! И разрешение на револьвер тоже там — во внутреннем кармане, в бумажнике.

Вот оно! Это конец. Все летит к черту. Холл уже ухватился за дело об убийстве и похищении. Он узнает о драке и о разрешении на револьвер. Разрешение наведет его на след. След приведет Холла к заместителю начальника полиции, который выдал разрешение, и тот расскажет все.

Конечно, а почему бы нет? Чтобы спасти свою шкуру. Всякий расскажет, чтобы спасти свою шкуру. Бэнт позвонил ему, да, да, поздно ночью и сказал, что это для его друга, да, да, для тэккеровского адвоката, он сказал, что хочет оказать Тэккеру услугу, — да, да, очень хочет оказать Тэккеру услугу, просил сделать это как личное одолжение ему, Бэнту. Бэнт всегда готов оказать услугу Тэккеру. Да, да, поздно ночью, как раз накануне убийства. Тэккер, очевидно, знал, что будет убийство. И Бэнт знал.

Вот оно — то самое дельце, которого так ждал Холл! Зацепка, во всяком случае! Что-то такое, во что можно запустить зубы, с чего можно начинать выписывать повестки в суд и добраться до бумаг Уилока. И вот Джо Минч в тюрьме, и Уилок в тюрьме. Тэккер скрывается, а Джонстон тоже в тюрьме — и судебное дело готово, со всеми онерами, и все полетит к черту. Конец. Крышка! Конец ему, крышка, лучше уж умереть!

Полисмены все еще были здесь. Генри следил за ними. Они брали в руки какие-то вещи, рассматривали их, заглядывали во все углы, а один все еще стоял, склонившись над бесчувственным телом Джо, — надевал на него наручники, обшаривал карманы. Генри показалось, что он лежит на диване и думает всего какое-нибудь мгновение. Полисмены только сию, сию секунду вошли в комнату, и все эти мысли промелькнули у него в голове всего в какую-нибудь долю секунды.

Дорис была около него. Она обхватила его рукой.

— Пожалуйста, ляг, — оказала она. — Лежи тихонько, и все будет хорошо. Сейчас доктор придет.

Генри взглянул на нее. Он совсем забыл о ней. И ей теперь крышка! Почему она не могла оставить его в покое! Дура набитая! О, черт бы ее побрал! Неужели она не могла оставить его в покое! Он бы стерпел побои, он уже приготовился к этому, зачем она испортила себе всю жизнь, и себе, и ему! И создал же господь бог такую дуру!

Генри услышал голос полисмена из спальни. Должно быть, он был там все это время — шарил по углам.

— Эй, Пит, — говорил он, — пойди-ка сюда на минутку.

Агент в штатском, разговаривавший вполголоса с другим полисменом, обернулся и не спеша направился в спальню. Генри понял, что револьвер и разрешение найдены. Агент шел медленно, поглядывая по сторонам, — не попадется ли на глаза еще что-нибудь. Генри следил за ним, затаив дыхание.

Когда агент, раздвинув яркую полосатую занавеску, шагнул в спальню и занавеска за ним сомкнулась, Генри схватил руку Дорис и сунул ее себе в рот, чтобы не закричать.

Эпилог

Как уже было сказано вначале, эта история, в сущности, не имеет конца.