Банда 2

— Не понял? — Пафнутьев поднял глаза.

— Не надо, Павел Николаевич, так на меня смотреть, — официант подмигнул — дескать, все и так ясно. — Я же не советую вам, как надо вести себя в собственном кабинете? И меня не надо учить. Этот скромный знак внимания позволит и мне, и вам чувствовать себя несколько увереннее. Я то, право же, я даже растерялся, когда вас увидел... Вот эти ребята, — официант понизил голос, — только что сделали заказ на триста тысяч рублей. Я их немного знаю, они бывают здесь... Так вот, этот их заказ — только начало. Сумма наверняка удвоится.

— Круто, — Пафнутьев бросил осторожный взгляд в сторону соседнего столика. — И часто?

— Бывает.

— В этом же составе?

— По-разному.

— Уходят.., без посторонней помощи?

— Они всегда в норме.

— Женщины?

— Никогда.

— Купюры?

— Самые крупные.

— Чаевые?

— Когда как, — неопределенно протянул официант, не желая говорить на столь деликатную тему.

— Ну что ж, — не стал продолжать Пафнутьев. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят, верно?

— Совершенно с вами, согласен, — расплылся в улыбке официант. — Очень умные слова вы произнесли, Павел Николаевич. — И к тому же уместные.

— Стараюсь, — усмехнулся Пафнутьев, свинчивая с бутылки золотистую пробку.

— Приятного аппетита, — и официант, подмигнув на прощание Андрею, дескать, уломали мы твоего приятеля, пятясь отошел на несколько шагов и только там, на расстоянии, решился повернуться к гостям спиной.

Выпить Пафнутьев не успел.

Из-за соседнего столика поднялся парень в темном пиджаке, подойдя к ним, отодвинул свободный стул и сел, внимательно глядя Андрею в глаза. Андрей спокойно, как только что на официанта, смотрел на незванного гостя.

— Мы встречались, да? — спросил парень.

— Может быть.

— Совсем недавно, да?

— Смотря что иметь в виду.

— Слова разные говорили, да? Обидные слова говорили, да? И вот встретились, — парень словно бы, через силу улыбнулся, раздвинув серые губы и показав редковатые низенькие зубы. — Радостная встреча, да? Ты с другом, я с друзьями...

Пафнутьев сразу понял, что разговор получается далеко не дружественный. Прикинув складывающееся положение — двое против четырех... Случай не самый худший. Невозмутимо налив водку в две рюмки, бутылку поставил рядом с собой.

— Об этом человеке, Павел Николаевич, Вика вам рассказывала.

— Да? — поднял брови Пафнутьев. — А что она о нем рассказывала?

— О том, как они в лифте повстречались.

— Да? — удивление Пафнутьева на этот раз было более искренним и заинтересованным. — Надо же, — он внимательно посмотрел на парня. — Ишь ты...

Андрей взял вилку, взял нож и принялся невозмутимо накладывать в тарелку мясо. Потом отложив вилку, ножом подцепил щедрую порцию хрена.

— Амоном его зовут. Он не виноват — папа с мамой так его назвали... Амон, — пояснил Андрей.

— Красивое имя, — поддержал разговор Пафнутьев. — Что-то мне недавно о нем рассказывали...

— Кушать хочешь, да? — Амон не отставал от Андрея. — Аппетит? — он задавал вопросы, постепенно подбираясь к решительным действиям.

— Да. Аппетит.

— Меня не помнишь?

— Помню.

— Извиниться не хочешь?

— Извини, дорогой... У нас тут разговор... Когда понадобишься, позовем. А сейчас иди к себе, иди, дорогой, — Андрей не торопясь жевал, говорил с паузами, прекрасно видя, как забегали желваки под ушами Амона. И ясно понимая в то же время, что чем злее и безрассуднее Амон, тем легче с ним справиться.

— Амон, — позвали из-за соседнего столика. — Иди к нам, мы тут скучаем без тебя, — приятели забеспокоились, зная взрывной характер Амона.

— Помнишь, как назвал меня? — спросил он, разжигая в себе обиду, раззадоривая себя, вспоминая свой позор.

— Помню, — кивнул Андрей. — Я назвал себя козлом. Вонючим козлом. Может быть, ты не такой уж и вонючий, может быть, есть козлы и более вонючие... Но то, что ты козел... Это уж точно. Пришел за чужой стол, тебя сюда никто не звал, устраиваешь какие-то разборки... У нас тут так себя не ведут. Может быть, на ваших козлиных пастбищах так принято, так привыкли, но здесь, в нашем городе все по-другому...

Не успел Андрей договорить свои прочувственные слова, не успел и Пафнутьев выпить глотка водки, как терпение Амона кончилось и он, откинувшись назад, опрокинул их столик навзничь. Пафнутьев остался сидеть с рюмкой и вилкой, на которой празднично светился свежим срезом помидор, а Андрей остался сидеть с вилкой в одной руке и ножом в другой. Он с улыбкой смотрел на Амона — тот отпрыгнул в сторону и, сжав в руке нож, ожидал ответных действий. Но на него никто не нападал. Насмешливо поглядывал Андрей, Пафнутьев тоже не выражал никакого беспокойства. Единственно, что изменилось — на его лице появилась легкая заинтересованность — что это за странный тип такой подсел к ним нежданно-негаданно?

— Вот видите, Павел Николаевич, как ведут себя вонючие козлы, попадая с родных гор на равнинную местность, — Андрей хорошо понимал, что непросто произносит слова оскорбительные, это был удар, вполне сравнимый с ударом физическим, он лишал противника разума и осторожности. И действительно, с побелевшим, перекошенным лицом Амон бросился вперед.