Банда

С самого начала Пафнутьев решил не появляться в официальных конторах. На всякий случай. Почему-то была уверенность, что стоит ему появиться в местной прокуратуре — через минуту туда позвонит Лубовский и спросит, нет ли каких проблем, трудностей, не может ли он чем помочь. Пафнутьев был прав, уж если Лубовский начинал восхождение на свои коммерческие вершины именно в Челябинске, то наверняка у него остались здесь люди, и не на самых плохих должностях.

Для начала он решил повидать человека, которого ему назвал киллер. Вася напоследок дал телефон, адрес и напутствие — передай, дескать, что ты от Васи. И этого будет вполне достаточно.

Еще раз сверившись с бумажкой, на которой он все-таки вопреки советам Васи записал адрес, Пафнутьев направился к стоянке такси. Машин было немного, но они были свободны, и в каждой за рулем сидел водитель — в Москве так бывает нечасто, в Москве обычно водители стоят кучкой в стороне.

— Привет, — сказал Пафнутьев, останавливаясь у первой машины. — Поедем?

— Куда? — хмуро спросил водитель, не по-московски, не так, как разговаривали и в родном городе Пафнутьева.

— Улица Высоковольтная.

— Куда-а-а? — протянул водитель. — Высоковольтная? Ни за какие деньги. Понял? Ни за какие.

— Как знаешь, — ответил Пафнутьев и подошел к следующей машине. Он не успел ничего спросить. Водитель выпростал руку наружу через приспущенное стекло и отрицательно покачал из стороны в сторону.

После этого Пафнутьев слегка озадачился. То ли он ведет себя неправильно, то ли не к тем машинам подходит, то ли улица Высоковольтная не пользуется здесь любовью.

За рулем третьей машины сидел парень с зажатой в зубах сигареткой. Его сильные жилистые руки лежали на руле. В наколках были руки у парня, в хороших таких, обильных наколках, можно сказать, профессиональных.

Пафнутьев подошел, постоял, скучающе глядя по сторонам, дождался, пока водитель посмотрит на него.

— Ну? — сказал парень. — И что скажешь?

— Высоковольтная.

— Хорошее место. Номер дома?

— Двадцать четыре.

— Крутоватый адрес. Первый раз едешь?

— Первый.

— Тебя там ждут?

— Вряд ли.

— Не знаю, мужик, не знаю, — с сомнением протянул парень. — Отвезти я тебя отвезу, конечно… А там сам определяйся.

— А что, есть какие-то сомнения?

— У меня нет… У тебя, я вижу, тоже нет… Так что, вперед? Без страха и сомнений?

— На что ты все время намекаешь? — спросил Пафнутьев, усаживаясь на сиденье рядом с водителем. — Другие ваши ребята вообще ехать отказались… Там что, дорога плохая?

— Люди там плохие, — усмехнулся парень.

— В каком смысле?

— Непонятливые, обидчивые, со своим пониманием жизни… Я понятно говорю?

— Догадаться можно, — кивнул Пафнутьев.

— Я вот что тебе скажу, товарищ дорогой, — проговорил парень, выезжая с вокзальной площади. — Человек ты, я вижу, служивый, похоже, дело у тебя там какое-то есть… Один тебе мой совет — не возникай. Не надо. Там — не надо.

— В каком смысле — не возникай?

— Темный, да? Глупый? Наивный? Не возникай — это значит, не вякай лишнего, забудь про самолюбие, не перебивай, слушай внимательно и послушно кивай головкой… Угостят — благодари, не угостят — сам за бутылкой сбегай, если с собой не везешь… Не пригласят — не садись, не спросят — молчи… Предметы без спроса не хватай руками своими погаными…

— А почему ты решил, что они у меня поганые? — обиделся Пафнутьев.

— Я ничего не решал, и мне по фигу, какие у тебя руки… Я о том, как надо себя вести. Если будешь хватать что попало без спроса и разрешения, ребята решат, что руки у тебя поганые. Не потому, что они в самом деле поганые, а так, на всякий случай. Другими словами, — терпеливо, но уже со скукой закончил парень, — законы там тюремные. Камерные, иначе говоря.

— Понял, — кивнул Пафнутьев и замолчал.

С каждым поворотом дороги дома становились все ниже, дорога хуже, прохожие вскоре вообще исчезли. Лишь изредка бредущие по колдобинам фигуры с сумками оживляли пейзаж и позволяли думать, что место это все-таки жилое.

Въехали на Высоковольтную.

Если эта улица чем-то и отличалась от тех, по которым только что проехала машина, так это еще большей заброшенностью, какой-то неухоженностью. Редкие лепешки асфальта говорили о том, что когда-то улица переживала более счастливые времена. Откуда взялось диковатое название, трудно было догадаться. Ничего высоковольтного не было даже в отдалении. Хотя предположить можно — собирались в этих местах протянуть высоковольтную линию, заранее в ее честь назвали улицу, но потом, как это водится, планы поменялись, линию протянули в другом месте, а название так и осталось.

Двадцать четвертый дом если и отличался от прочих, то опять же заброшенностью. Похоже, хозяев нисколько не волновал внешний вид дома, забор, повисшая на одной петле калитка, засохшее дерево у окна, покосившаяся труба — не то печная, не то вентиляционная. Хотя какая вентиляция в этой избе, какая вентиляция, если даже с улицы были видны щели в двери.

— Приехали, — сказал водитель, с интересом поглядывая на Пафнутьева — как тот будет себя вести.

— Спасибо, — сказал Пафнутьев, протягивая водителю сотенную бумажку.