Бананы созреют зимой

Один раз пиратам нужно было срочно сниматься с якоря, спасаясь от береговой полиции в одном из малайских портов. Полиция уже подавала свой трап с пристани к корме их шхуны. Шхуна дала мотором полный вперед и начала выбирать якорь, но он зацепился за якорную цепь соседнего судна и намертво застопорил на месте ревущую, на полную мощность мотором шхуну с пиратами. Береговая полиция уже праздновала победу над пиратами и с наслаждением смаковала их безвыходное положение.

В этот момент, к изумлению оторопевшей полиции, из безвыходного положения своих друзей-флибустьеров и вызволил этот Ли. Он перегнулся через борт палубы и схватил звено якорной цепи напряженно звенящей, как струна, тянущейся из борта шхуны. Он, собравшись с силами, так стиснул ладонями звено якорной цепи, что расколол его как соленую сушку в пивном баре.

Полицейский, насмешливо оравший в мегафон предложения пиратам о добровольной сдаче, уронил его в воду, остальные замерли оглушенные произведенным китайцем эффектом грохотом о пристань якорной цепи с силой ее натяжения разрыва. Шхуна пиратов, рвавшаяся на якорной цепи на волю морских волн, так рванула с места – будто это глиссер вышел на редан. Самого же Ли, вылетевшего за борт при таком рывке яхты, от пленения полиции спасло то, что расколов в тисках своих ладоней звено якорной цепи, мертвой хваткой продолжал держаться за оставшийся цепной обрывок, намотанный на корабельную лебедку.

Я намеревался изучить, возможно, находящиеся на объекте нашего предстоящего проникновения материалы и документы, способные пролить свет на деятельность чиновника, которого мы выслеживаем и хотим захватить. Может быть, по результатам этой ночной вылазки мне удастся выяснить, чью сторону в нынешнем пасьянсе среди высших руководителей страны он принимает.

Вполне возможно, что в здании мы обнаружим документы и доказательства деятельности оппозиционной нынешнему президенту этой страны политической группировки, представляемой этим чиновником. Все найденные в этом секретном здании материалы могли быть нужны мне для того, чтобы, когда мы, наконец, поймаем этого неуловимого чиновника, я мог бы вести с ним разговор, имея на руках все козыри.

После проникновения Хуана на территорию объекта с помощью Родриго ночная темнота сгустилась до черноты дегтя. Я и Ли стояли в переулке, скрывшись в тени колонны забора охраняемого объекта в миниатюрных наушниках, настроенных на частоту передатчика у Хуана.

Для проникновения на территорию здания мы решили использовать фактор обычной человеческой безалаберности. Мы планировали воспользоваться тем, что на большой ящик, видимо с каким – то оборудованием, кто-то поставил ведро и забыл об этом.

Хуан, прятавшийся за соседним ящиком, неслышно подобрался к ящику с ведром. Он уронил это ведро за спиной у охранника и юркнул в своё укрытие. Ведро с пронзительным звоном покатилось по камням. Охранник обернулся и громко выразил свое недовольство в адрес кошек в нецензурной форме. Подобное словотворчество на территории шенгенского соглашения в Европе наверняка сочли бы за провозглашение там еще неизвестных сексуальных ориентаций.

Охранник поставил ведро на место и продолжил свое охранно-монотонное движение. Через минуту от Хуана в мои наушники пришел сигнал приготовиться. По этому сигналу, складным крючком из тонкой и прочной стали, прикрепленному к леске, способной выдержать не один центнер, я зацепился снаружи за верхний край забора и замер в ожидании следующего сигнала. Последовал сигнал «пошел», я поднялся по леске с помощью индивидуальной микролебедки до верхней кромки забора. Я положил на нее ладонь руки так, чтобы Хуану снизу был виден кончик пальца, обращенный в сторону секретного объекта. Он увидел его, и подал сигнал «стоп» – я замер. Когда охранник прошел мимо ящика с ведром, Хуан за его спиной сначала подал мне сигнал «пошел», а затем сдвинул ведро на край ящика.

Время нашего с Ли одновременного прыжка с забора как раз совпало со временем полета ведра до земли. Мы, ногами в обмотанных тряпками кедах, коснулись земли, присев за ящиком рядом с Хуаном, как раз в момент грохота падающего на землю ведра. На какое-то мгновение наступила мертвая тишина. Через две или три секунды тишина разорвалась приглушенными проклятиями охранника, за прокламирование которых за границей охраняемого им объекта не миновать бы ему тюрьмы за агитацию к низвержению существующего строя под напором произнесенных эпитетов.

Он схватил ведро и со злостью швырнул его за угол здания, на охраняемый сектор другого охранника, чем вызвал со стороны того не менее впечатляющий своей первобытной необузданность поток эмоций в адрес своего коллеги. Они были облечены в слова и термины местных борделей, от которых бы у европейских шлюх наверняка бы отпало влечение к своей древнейшей профессии из-за отсутствия необходимой квалификации.